РАССКАЗ КИМАЕВОЙ МАЛИКИ,
проживающей в районном поселке Колышлей Пензенской области, о поездке в Чечню с 1 по 8 сентября 2002 года
Добраться до родного села Агишты Веденского района проще через соседний Дагестан, так как там более лояльная к чеченцам милиция, чем на кавказских Минеральных Водах. Для этого надо сесть в поезд Москва-Махачкала и доехать до Кизил-Юрта, а далее автобусом до Хасавюрта Республики Дагестан. Из Хасавюрта можно попасть практически в любой населенный пункт Чечни.
Малика Кимаева добралась автобусом до города Шали, а далее на попутке до родного села Агишты, расположенного в горах, в 18 километрах от Шали. В селе остались только старики и женщины, молодежь уехала учиться в город Грозный или другие города России. В первую очередь это касается ребят, так как после 18 лет их забирают в армию, в чеченский милицейский батальон, расположенный в городе Шали. Командуют батальоном чеченские офицеры. Ребята живут в казармах, проходят боевую и строевую подготовку, участвуют в «зачистках». По словам Малики, «федералы» их «подставляют», так как первыми в села и аулы Чечни входят именно чеченцы, и часть из них гибнет или от пуль боевиков, или подрывается на минах. Боятся чеченские юноши в Агиштах прихода боевиков, которые объявили священную войну неверным (газават) и заставляют их насильно воевать против «федералов». Тех, кто отказывается, боевики избивают или убивают. Жизнь в селе связана с постоянным страхом за жизнь детей. Днем приходят «федералы» и проводят «зачистки». Как правило, все «федералы» носят маски, а на боевой технике замазаны номера. Жаловаться на бесчинства «федералов» бесполезно, так как опознать их под масками невозможно. Малика собственными глазами видела следы «зачисток» у родственников. Вскрытые полы, порушенная мебель, разорванные подушки и пуховые одеяла. После таких «зачисток» пропадают и ценные вещи, компенсировать материальные потери чеченским семьям никто не соизволит, творится сплошное беззаконие, беспредел. По вечерам село навещают боевики, не встречая никакого сопротивления, так как расстояние между блокпостами порядка 10 км. Боевики также грабят мирное население, унося с собой одежду и продукты питания. В селе нет газа и света, воду берут из речки. Лес находится вблизи села, но дрова нельзя заготавливать, так как «федералы» отобрали всех лошадей и просто не пускают жителей, считая, что чеченцы сообщают о них сведения боевикам и подкармливают боевиков. Малика привела пример: престарелая бабушка с одинокой племянницей пошла в лес за дровами. «Федералы» их задержали и продержали в яме для помоев несколько дней. Несчастных женщин морили голодом, давали пить грязную воду, поливали их сверху помоями, даже мочились на них. Кто-то из военных начальников сжалился над ними и отпустил домой, но женщины от пережитого находятся в нервном шоке, у них произошло как бы «помрачение рассудка». И никто не может сказать, оправятся ли они когда-нибудь.
Школа в селе не работает по приказу военного коменданта[119], хотя на равниной части Чечни дети в школу ходят. Там же, на равнинной части страны, чеченцы радуются, что наконец стали выплачивать пенсии и детские пособия, которые позволяют им не погибнуть с голода. А вот горным районам Чечни не повезло. По словам Малики, чеченцы там не получают ни пенсии, ни детские пособия, так как «федералы» считают, что эти деньги попадают к боевикам[120]. В селе уже повырубили все фруктовые деревья: вишни, черешни, груши, абрикосы, а теперь очередь дошла до ореховых деревьев. Дрова в селе на вес золота, соседи помогают друг дружке дровами, но их запас тает на глазах. Электричество в село проводят из города Шали. Чеченские электрики рискуют жизнью, многие из них подрываются на минах и взрывных устройствах, но они вновь и вновь восстанавливают линию электропередачи. Но когда темнеет и в селе зажигаются тусклые огоньки, по подстанции и электролинии снова бьют «федералы», так как свет мешает им наблюдать за местностью с помощью приборов ночного видения.
Живут чеченцы в селе одним днем, не помышляя о будущем, и надеются только на Аллаха. Не верят чеченцы ни представителю президента в Чечне Кадырову[121], ни самому Путину. По словам Малики, офицеры российских войск торгуют продуктами питания, а бедные солдаты голодают. В Шали и окрестных селах района нередки случаи пропажи чеченских девушек. Такого беспредела не было даже в первую чеченскую войну. Болеть в селе не рекомендуется, так как фельдшерские пункты отсутствуют, а вечером проехать в районную больницу нельзя — не пропустят на блокпостах, да и по движущейся в сумерках неизвестной машине могут открыть огонь без предупреждения. На блокпостах процветает мздоимство, такса — 50 рублей, но могут пропустить и за 10[122]. Такие примеры наблюдаются по всей Чечне.
119
Возможно, школа была закрыта на короткое время, и Малика это застала. Вообще же в Агиштах, как и в других горных селах, школы работали и продолжают работать.
120
Вероятно, речь идет о локальных и кратковременных инициативах военной комендатуры либо о злоупотреблениях в местной администрации. Пенсии и детские пособия в селах, в том числе и в горных, выплачиваются, как правило, без задержек. В этом состоит вполне разумная, почерпнутая из мирового опыта контрпартизанской борьбы тактика федерального центра — не создавать материальных предпосылок для содействия местного населения вооруженным сепаратистам. Как видим, у местных военных властей могут быть другие резоны.
121
Работа писалась в то время, когда Кадыров был только «представителем Президента РФ в Чеченской Республике».
Кадыров Ахмат-хаджи (1951–2004) чеченец из тейпа Беной. В 1970-х годах работал строителем в Сибири, получил богословское образование в СССР и за границей. С 1991 года — заместитель муфтия Чечни. После начала первой чеченской войны объявил России джихад. Муфтий джихад не поддержал и был смещен. Муфтием стал Кадыров. Когда после войны в Чечне усилилось влияние сторонников «радикального ислама», Кадыров стал едва ли не главным их противником (пережил несколько покушений), а после вторжения экстремистов в Дагестан в 1999 году и начала второй чеченской войны выступил на стороне федеральных войск, обеспечив последним беспрепятственное вхождение в Гудермеский район Чечни. В июне 2000 года назначен главой администрации Чеченской Республики. В октябре 2003 года был избран президентом республики; избирательная кампания сопровождалась многочисленными нарушениями и фальсификациями.
9 мая 2004 года погиб в результате теракта.