В Северной Шотландии лавочники дарят покупщикам Юлевые свечи, которые зажигаются на всю ночь с теми же приметами, как в Англии, только оставшиеся огарки берегут для предохранения своего от разных недугов. В других же местах замечают, кто первый отворит дверь в праздник Иоля или Юуля, тот будет счастлив весь год. Существует еще поверье, что если войти во время полночи в хлев, то найдешь весь скот на коленях. Многие уверены, что в это время пчелы поют в ульях. То же самое думают в Малороссии.
Женщины не оставляют вечером кудели на прялках, чтобы дьявол не стал прясть вместо их. Такое поверье господствует во всей Западной России, где еще думают, что если не допрядут кудели, то она будет ходить за ними. Девушки так настращены этим, что от души верят, что кудель пойдет за ними в церковь во время их венчания, дабы показать мужьям: какие они лентяйки и лежни. Останутся ли нитки на мотовиле, то не снимают их, а перерезают.
В Англии кто-нибудь из домашних должен встать ранее прочих и заняться печением пирогов на яйцах, для каждого в семействе по пирогу. Чей пирог разлезется во время печения, или развалится, тому не дожить до будущего праздника. Приготовленные пироги едят в постели. В старину первое блюдо у каждого англичанина состояло из кабаньей головы на уксусе; в пасти кабана торчал лимон. У нас на Руси было непременным кушаньем в Рождество Христово начиненный кашею поросенок или кабанья голова с хреном. Датские мужики доселе делают из теста кабанов, ставят их на стол с прочими кушаньями и не трогают весь Рождественский праздник, полагая, что от этого зависит благополучие целого дома.
Нет в Европе места, где бы не было перед Рождественским днем своих примет, и если они ныне не так резко бросаются в глаза, то это зависит от образованности народа.
Многие жертвоприношения у римлян образовали гражданские праздники; в числе их появились календы, которые так сильно вкоренились в народе, что Константин Великий не мог истребить их. Церковь Христианская, стараясь затенить суеверный обычай празднования Мифры или Митры (декабря 24 и 25 дня), которой поклонялись под именем Вру-Малий (солнца), и этот обычай совпадал с декабрьским рожденственским праздником. Церковь учредила празднование декабря 24, в воспоминание предшествовавшего торжества Рождению Спасителя мира.
Кроме декабрьских календ были январские, совершавшиеся почти так же, как и декабрьские: во время этих дней производили забавы и гадания. В эти дни никто не подавал постороннему огня и никому из домашних не дозволялось выносить его из дома в том мнении, что невидимые духи ищут повсюду огня для сожжения домов.
Из календских празднований образовались под разными названиями народные забавы, в коих участвовало самое духовенство.
В Римско-Католической церкви существовало празднество под именем декабрьской вольности (libertas decembrica): она дозволяла епископам и всему духовенству пировать, плясать и бегать в личинах (масках). Во Франции долгое время совершался праздник дураков, который приходился в иных местах в день Обрезания Господня, в других в день Богоявления, а в иных в день избиения младенцев. Он состоял в том, что духовенство, избрав среди себя папу, архиепископа и епископа, провожало их с великолепием в церковь. Избранного папу называли папою дураков. Во время священнодействия они плясали в женских шутовских одеждах; надевали на себя личины страшные, облекались в шкуры зверей; пели постыдные песни, ели на алтаре жирную пищу (offa pinguis), скакали и бегали в исступлении по храмам, Играли на алтаре в шашки, жгли вместо ладана кожу из старых своих башмаков, совершали непристойные телодвижения и кривлянья. Неуважение к папе было поводом к учреждению этого праздника. Парижский собор два раза запрещал такое бесчинство (1212 и 1444 гг.), но никак не мог, пока просвещение не смягчило нравы, что продолжалось до XVI века. Петр I, выставляя всенародно злоупотребления духовенства в наряживании и потехах, хотел вдруг истребить слепую к нему преданность. Великий монарх любил истину.
Не менее гнусный праздник — это праздник ослов, учрежденный в воспоминание бегства Божией Матери в Египет. Избирали прекрасную молодую девушку, сажали ее на богато убранного осла, дав в руки младенца: девушка представляла Богородицу, а младенец Христа. Окруженная епископом и всем духовенством, она ездила от одной церкви к другой, въезжала в храм на осле и останавливалась у алтаря — тогда начиналась служба. Пели: «Jntroit» < Песнь входа>, «Куrie» <Господи [1] >, «Gloria» <Слава [2]> и «Сredo» <Верую>; после оканчивали ослиным ржанием и читали похвалу ослиным достоинствам, оканчивая каждую строку этими стихами: «Et sire ane! ca chantez belle bouche, rechignez/ Vous aures du foin assez et de l’avoine a plantez». <Ваше Величество Осёл! Как ни пойте, как ни хмурьтесь — будет Вам вдоволь и сена, и овса! [3]>. Потом преклоняли колена с произнесением: «Аминь, аминь!» Вместо слов: «ita missa est» священник ржал по-ослиному три раза, а за ним все повторяли: «Игого! итого! игого!» [4].