Действуя через подставных лиц, Д. А. Соловьев закупал в Архангельске параллельно казне зерно, которое затем, минуя таможню, отгружалось в Амстердам. Далее в дело вступал Осип Алексеевич; прибыль братья помещали в голландские и английские банки.
Тайная скупка крупных партий «заповедных» товаров, разумеется, требовала внушительных расходов. Почти не располагая пока собственным капиталом, братья запустили в оборот имеющиеся у них государственные средства.
С великим трудом собранные в разоренной стране казенные деньги хлынули на обеспечение контрабандных операций Соловьевых; деньги, выбитые на кровавых «правежах» с посадских людей Твери и Чухломы, Нижнего Новгорода и Галича, с крестьян Поморья и Замосковских уездов, послужили основой коммерческих успехов братьев. В то время как доведенные налогами до «конечной нужды» российские крестьяне питались хлебом напополам с мякиной, успешно «прокрутившие» их деньги «славные негоцианты» Дмитрий и Осип Соловьевы приобретали в далекой Германии алмазы и недвижимость.
Еще одной линией криминальной деятельности господ Соловьевых была ложная выбраковка казенных товаров. Приобретенные в Архангельске помощниками Дмитрия Алексеевича по искусственно заниженным ценам, эти товары впоследствии реализовались в Голландии по их действительной стоимости, и образовавшаяся разница пополняла банковские вклады «птенцов гнезда Петрова».
Не брезговали комиссары и прямым расхищением государева имущества. Так, ими была присвоена 980-килограммовая партия закупленного казной клея, проведенная в дальнейшем по отчетным документам как утраченная при транспортировке.
В отличие от других губителей «государственного интереса» Соловьевы имели, похоже, далеко идущие планы. Судя по всему, Дмитрий и Осип Алексеевичи намеревались, набрав капиталы, свернуть криминальный промысел и, покинув нестабильную Россию, заняться цивилизованным предпринимательством в Голландии или Англии[56].
Разумеется, вершить бесстрашно дела такого масштаба Соловьевы решались, поскольку за ними стоял светлейший князь Александр Данилович, чьи финансовые интересы за границей блюли братья. И, надо полагать, часть их доходов предназначалась Меншикову. Кроме того, надо помнить, что третий брат – Федор Соловьев – был управляющим имениями и имуществом Меншикова.
Хорошо знакомые с европейскими нравами сподвижники Петра понимали, насколько европейский банк надежнее их сундуков.
«Дело» братьев Соловьевых, его ход и финал – неотвратимое свидетельство принципиальной порочности системы – и экономической, и юридической, – которую с такими усилиями и издержками выстраивал Петр.
На «похищение государственного интереса», которым с таким азартом занимались Соловьевы, обратил внимание один из немногих честных деятелей, окружавших царя, архангельский вице-губернатор Алексей Александрович Курбатов, человек, поднявшийся из низов своим умом и верностью этому самому «государственному интересу».
Нет возможности и надобности рассказывать в подробностях тянувшееся несколько лет «дело» Соловьевых. Были ситуации, когда братья оказывались в предельной близости от эшафота. Но в решающие моменты вмешивался Меншиков, которому полное разоблачение этих чудовищных махинаций грозило гибелью. Так, в один из таких моментов, воспользовавшись отсутствием Петра, он попросту арестовал Курбатова и изъял имевшиеся у того документы. С удивительным постоянством те, чьи действия угрожали Соловьевым, сами оказывались под следствием и в пыточных камерах. Самоотверженный Курбатов, безуспешно пытавшийся открыть Петру глаза на истинное положение дел, умер в опале и под следствием.
Петр не доверял никому, он чувствовал свое бессилие в борьбе с тотальными воровством и ложью. И не был уверен в собственной безопасности.
К «соловьевскому сюжету» относится более поздний документ, свидетельствующий, в каком состоянии находился всемогущий самодержец.
Французский посол де Лави переслал в Париж письмо, полученное им от «лица, состоящего в сношениях с несколькими министрами царя».
Брауншвейг, 15 октября 1717 г.
Его царское величество сам неожиданно арестовал в Амстердаме г. Соловьева и все его счетные книги и выслал его в Петербург под конвоем г. Нарышкина и 35 солдат прусской королевской гвардии. В упомянутых книгах оказались пять миллионов, похищенных у царя три или четыре года тому назад. (То есть в том самом 1714 году. – Я. Г.) И около 50 миллионов, которые под именем этого человека положены некоторым сановником в амстердамский банк. Словом, его царское величество открыл через это все имущество того сановника и главнейших его участников. Это поразило его как громом (я думаю, что сановник, о котором говорится, князь Меншиков, потому что брат Соловьева служит у него дворецким). Вы, вероятно, увидите по приезде царя ужасные события, и сцена будет еще крупнее, чем в 1715 году.