2) Полковник Измайловского полка, князь Иван Григорьевич Вяземский (брат графини М. Г. Разумовской).
3) Корнет Кавалергардского полка Евсей Степанович Гарданов.
Граф де Местр (Blanc. 318) пишет:
«Le premier auteur du complot avait propose de faire declarer l’etat de demence (il aurait pu dire rage) par la simple deposistion et d’agir legalement, si ce mot peut paraitre au milieu de ces horreurs. De parricides polissons s’emparerent du’ projet et l’executerent a leur maniere».
Кроме Котлубицкого, Нарышкина и Обольянинова арестованы были в эту ночь:
1) командир Измайловского полка генерал-лейтенант Пётр Фёдорович Малютин, и
2) инспектор кавалерии Литовской и Лифляндской инспекции генерал-лейтенант Андрей Семёнович Кологривов, как бывшие офицеры гатчинских войск и любимцы Павла.
Кологривов арестован был у себя на дому Павлом Васильевичем Кутузовым, который, играя с ним в карты, вынул в половине 12-го часы и объявил ему, что он под арестом (Саблуков, 321).
Кажется, был также арестован Григорий Григорьевич Кушелев, живший в Михайловском замке, в верхнем этаже.
Граф Пален, независимо от других должностей, был в то же время генерал-губернатором прибалтийских губерний. Государь повелел ему отправиться туда. Пален хорошо понял, в чём дело, и со станции Кипени послал прошение о полной отставке.
Граф Пален уволен был по прошению от службы 17 июня 1801 года. Он умер 13 февраля 1826 года в Митаве.
До самой кончины своей он сохранил глубокое убеждение, что совершил величайший подвиг гражданского мужества и заслужил признательность своих граждан.
Семейное придание говорит, что на смертном одре он сказал:
«Gott, vergieb mir meine Siinden. Mit dem Paul bin ich schon fertig».
Вот как судил об этих конституционных попытках один современник, имя которого осталось неизвестным:
«Трое ходили тогда с конституциями в кармане: речённый Державин, князь Платон Зубов со своим изобретением, и граф Никита Петрович Панин с конституцией английской, переделанной на русские нравы и обычаи. Новосильцову стоило большого труда наблюдать за царём, чтобы он не подписал какого-либо из проектов; который же из проектов был глупее, трудно описать: все три были равно бестолковы. Жалею очень, что в бумагах моих в С.-Петербурге я не нашёл второго мнения Державина, которое известно под названием «Его кортесов». Кажется, что покойный дядюшка мой, испугавшись взятия меня до Karmelitow, изволил истребить всё, что было у меня любопытнейшего и в доме его хранилось»[300].
Почтенный издатель сочинений Державина (Я. К. Грот), приводя эту заметку, вероятно, по неисправленному списку, напечатал: картонов, вместо кортесов. Я пользовался современным списком, принадлежавшим П. А. Валуеву. Кортесами, как известно, называются представительные собрания в Испании и Португалии.
Граф Никита Петрович Панин, тотчас по вступлении императора Александра на престол, был вызван в С.-Петербург и снова назначен вице-канцлером (21 марта 1801 г.).
В своей записке «О древней и новой России» Карамзин также пишет об этом времени:
«Два мнения были тогда господствующими в умах: одни хотели, чтобы Александр, к вечной славе своей, взял меры для обуздания неограниченного самовластия, столь бедственного при его родителе; другие, сомневаясь в надёжном успехе такого предприятия, хотели единственно, чтобы он восстановил разрушенную систему Екатерининского царствования, столь счастливую и мудрую в сравнении с системою Павла».
В 1799 году, при слободо-украинском губернаторе, д. ст. сов. Петре Фёдоровиче Сабурове (27 декабря 1798 — 19 июля 1800), высланы были, по высочайшему повелению, из Слободо-Украинской (Харьковской) губернии на остров Эзель на поселение, а оттуда переведены в Дюнамюнденскую крепость на работы духоборцы с их жёнами и детьми (казаки и однодворцы из селений Салтыковского-Тернового и Больших Проходов), число которых с родившимися после ссылки простиралось до 156 душ.
Император Александр повелел 17 марта 1801 года возвратить их всех на родину, с учреждением наблюдения за их поведением.
(Справка из подлинного дела,
доставленная мне харьковским
губернатором князем Кропоткиным).
В августе того же 1799 года высланы были, по высочайшему повелению, из Новороссийской губернии, духоборцы, числом 31 человек, в Екатеринбург на работу в рудниках, как «отвергающие вышнюю власть на земле, пределом Божиим поставленную» (П.С.З. № 19.097).
