Что-что? Райт объявлен преемником Стакена?! Назначение несколько преждевременное, вам не кажется? Что ж, нынче повсюду хаос… и молодежь рвется вперед…»
Райт покинул Египет без сожалений. На пароходе с ним плыла Нефрет и сундуки с ее многочисленными пожитками.
Известие о смерти Стакена и письмо, вызывавшее Райта в Берлин, дошли до Каира, когда Райт лежал заживо похороненным в гробнице Нефрет. Не случись этого, и Мэри, вероятно, не бросилась бы его искать. Поэт Бособр кашлял все чаще — он близился к смерти и не отводил от губ смятого худыми пальцами платка. На палубе корабля он не переставал фантазировать о Египте:
— Египет вечен. Он умирает, чтобы заново возродиться… Дух Осириса осеняет весь мир… Средневековье со своими двойными башнями, головы божественных животных в виде химер на колокольнях соборов — не что иное, как воскресшие египетские боги… Пальмовые рощи подобны аллеям готических колонн… Капители их — расцветшие бутоны… Обращенные к Hostis nocturnus[29] молитвы на шабаше ведьм — Египет знал и это… Готика — это Египет, как и наш век, когда все стремится к чему-то возвышенному: обелиски, небоскребы, радиоантенны…
Мэри со скукой слушала эту болтовню и прижималась к своему глубоко ушедшему в себя мужу. А он и не задумывался над тем, верит ли в возрождение их похороненного счастья.
Мэри радовалась, что муж выздоравливает. Радовалась и возвращению в Берлин. Задумчивость Райта она объясняла хлопотами, связанными с его новой должностью. Теперь он получит звание профессора. «Супруга профессора» — звучало неплохо.
— Что ты собираешься делать со всеми этими вещами?
— Часть из них пойдет в музей.
— Вместе с мумией, очевидно.
— Кое-что оставлю у себя.
— Шкатулочку подари мне… и зеркальце… Я отдам их почистить и отполировать.
— Но пока что ты этого не сделала? — поспешно спросил Райт.
— Нет, — ответила Мэри, немного смущенная его резким тоном.
— Не надо их трогать… они предназначены для музея.
— Ты всегда такой: все, что мне нравится, не для меня.
Райт искоса глянул на жену. Мэри смотрела на кончики своих туфель.
В Бриндизи они узнали из газет о смерти лорда. В длинных статьях о Карнарвоне упоминалось о каре, постигшей осквернителей могил. Одного укусила ядовитая муха, другого раздавил слон, третьего сожрал лев, четвертый проглотил рыбью кость и задохнулся. О непосредственной связи не говорилось, но намеков было предостаточно…
— Люди просто смешны, — сказал Райт, отложив газету. — Когда «гробокопатель» попадает три года спустя на электрический стул, они сейчас же объясняют это местью мумии. Лорд умер от воспаления легких и это могло случиться годом раньше.
Мэри смотрела на дело иначе.
— Робби! А если и впрямь..?
— Тебе нечего бояться: я уже побывал одной ногой на том свете и мне ничего не грозит… Теперь я должен оживить Нефрет и… написать книгу…
— Еще одну?.. Снова о Египте?
— О Нефрет… И назову ее — «Царевна Нефрет».
