Великобритания. К началу века основные внешнеполитические интересы Англии распространялись почти на все регионы земного шара. При этом сама Европа занимала не самые верхние строчки в иерархии этих интересов. Следовательно, главные противоречия у Лондона завязывались, прежде всего, с другими колониальными государствами, в качестве которых выступали Франция, Германия и Россия. В результате войн и искусной дипломатии ("политикой блестящей изоляции") Англия сумела нейтрализовать, а во многих случаях и временно разрешить противоречия в свою пользу по всем азимутам своей колониальной политики.
С Францией это удалось сделать на основе разделения колониальных территорий на сферы влияния в Африке и в Юго-Восточной Азии. В определенной степени по этому же принципу были установлены сферы влияния и с США.
Что касается России, то благодаря поддержке Японии в ее антирусской войне 1904–1905 гг., она добилась ослабления царских позиций на Дальнем Востоке в зоне, главным образом, Китая, умиротворив ту же Россию путем раздела сфер влияния в Персии, зафиксировала рубежи влияния России в Афганистане, ограничив ее действия в районе Черноморских проливов.
Менее удачно достигались договоренности по колониям с Германией. Несмотря на уступки со стороны последней в марокканском конфликте (1907 г.), Берлин не собирался складывать оружие, что, естественно, всерьез беспокоило Лондон. И хотя в самой Европе англо-германские противоречия не носили острого характера, однако, продолжающееся усиление Германии, особенно после того, как немцы запрограммировали скачкообразное усиление своего военно-морского флота, в Лондоне все отчетливее стали осознавать неизбежность грядущего столкновение с молодым и агрессивным империализмом. Но поскольку самой Англии сталкиваться «физически» с Германией очень не хотелось, то на эту роль она уготовила Францию на Западе, Россию на Востоке. Россию даже в большей степени, т. к. столкновение двух «варварских» держав (для англичан немцы тоже варвары) на взаимное изматывание или уничтожение весьма отвечало имперским интересам Великобритании. И хотя Лондон подписал с Россией договор 1908 г. (как раз по разделению сфер влияния в Персии), который оценивался как возникновение тройственного альянса — Антанты, двуличное поведение министра иностранных дел — Эдуарда Грея в конце июня и в июле 1914 г. (т. е. после убийства эрцгерцога Фердинанда), из которого не было ясно: вступит Англия в войну или останется в стороне, стимулировало решительность Берлина в объявлении войны. В германской столице посчитали, что Лондон все-таки не вступит в войну. И хотя Англия в силу обстоятельств объявила о вступлении в войну, в Лондоне хорошо понимали, что не англичане будут главными жертвами в этой войне, а французы и особенно русские, хотя бы уже в силу географической близости восточных государств. По планам Лондона, роль России определялась не только военными действиями против Германии. Там не безосновательно рассчитывали поживиться на военных поставках оружия, боеприпасов и снаряжения для российской армии. Причем, надо иметь в виду, что все эти поставки происходили на условиях, намного удороживших стоимость заказов, да и выполнялись они лишь частично и несвоевременно.
Ллойд Джордж после войны откровенно признал, что союзники могли вооружить русскую армию и спасти ее от поражений 1915 г., но из эгоистичных соображений не сделали этого. Английское правительство, в руках которого фактически находился контроль над большей частью русских заказов, потребовало, чтобы Россия в качестве гарантии оплаты заказов перевела свой золотой запас в Лондон. Свыше 640 млн руб. русского золота было вывезено во время войны.[71]
Другими словами, роль России во внешнеполитических планах Великобритании заключалась в принуждении служить интересам английских монополий, а целью — крайнее ослабление России в мировой политике, ограничивая ее геостратегическое пространство в лучшем случае границами тогдашней России.
Франция. В отличие от Англии у Франции не было столь сильных колониальных противоречий с Россией. Главным противником Парижа была Германия. Именно этим, прежде всего, обусловливалась дружба с Россией. Помимо этого, французский капитал слишком глубоко внедрился в российскую экономику. То есть сама Россия рассматривалась если не как колония, то нечто вроде полуколонии французских интересов. Эти два важных фактора (Германия и капиталы в России) делала царизм главным союзником Франции в отстаивании ее государственных интересов. Россия была, таким образом, не только дойной коровой для французского капитала, но и «медведем», способным если не уничтожить, то существенно придушить постоянного стратегического противника. Без России Франция была бы разгромлена Германией, как это и произошло в 1870–1871 гг. Это признавал верховный главнокомандующий союзными войсками маршал Ф. Фош, который после Восточно-Прусской операции сентября 1914 г., в ходе которой погибло около 250 тыс. российских солдат и офицеров, заявил: "Если Франция не была стерта с лица земли, то этим прежде всего мы обязаны России".[72] В ответ Великий князь Николай Николаевич заявил французскому представителю: "Мы счастливы принести жертву для наших союзников".[73]
После начала войны Российская армия не раз и не два спасала своего союзника ценой огромных материальных и человеческих жертв. Дело дошло до того, что в обмен на поставки оружия, Париж потребовал прислать 400 тыс. солдат, которые Россия и стала направлять в 1916 г. во Францию и на Солоникский фронт. Как пишет русский военный историк А.А. Керсновский в "Истории русской армии", ""Нарочское наступление" марта 1916 г. обошлось нам в 200 тысяч человек, обескровило войска и своей неудачей угасило дух военачальников".[74]
В каком униженном положении находилась царская Россия свидетельствует даже поведение французского посла в Петрограде М. Палеолога. В этой связи обычно приводится в пример наглый тон француза, отчитывающего Милюкова за один документ (декларация Временного правительства от 20 марта 1917 г.). Палеолог распекает министра: "После наших последних бесед я не был удивлен выражениями, в которых обнародованный сегодня утром манифест говорит о войне: я тем не менее возмущен ими. Не заявлена даже решимость продолжать борьбу до конца, до полной победы. Германия даже не названа".[75] Следовательно, для Франции, также как и для Англии, роль России сводилась "к пушечному мясу" ради империалистических интересов Франции путем сталкивания ее с Германией.
США. В начале века США агрессивно заявили о себе как о новой колониальной державе, развязав войну с Испанией и Филиппинами, глубоко внедрившись в сферы интересов великих держав на Дальнем Востоке. Борьба шла за захват новых рынков и передел старых. Миротворец Вудро Вильсон, как называли его после Версальского конгресса, в начале века в своей пятитомной "Истории американского народа" писал о том, чтобы Соединенные Штаты "могли командовать экономическими судьбами всего мира", а, говоря о рынках, считал, что они должны быть открыты с помощью дипломатии, а если понадобиться, то и силы. В 1907 г. он говорил: "Поскольку торговля игнорирует национальные границы, а промышленность требует всего мира в качестве рынка, то двери государств, которые закрыты, должны быть вышиблены".[76] Подобные соображения и легли в основу вильсоновской Политики открытых дверей, которая, главным образом, разворачивалась тогда на Дальнем Востоке в контексте отношений с Японией, Китаем и Россией.
73
Цит. по: Daniel Rancour-Lafferriere. The Slave Soul of Russia. Moral Masochism and the Cult of Suffering. NY,L.: New York University Press, 1995, p. 84.
76
Цит. по: Williams William Appleman. The Tradegy of American Diplomacy. NY: W.W. Norton&Company, 1988, р. 72.