Северус терпеливо слушал, грустно улыбаясь и не перебивая, пока Минерва сама не поняла, что это несопоставимо. Она замолчала, и несколько минут они вдвоем слушали веселый гул, долетавший из Большого зала. Северус будто ждал чего‑то, а она совершенно не знала, что делать. Тогда он заговорил, против обыкновения не саркастично, а мягко:
— Я не хотел вас огорчить, мадам директор. Просто в такие вечера особенно остро ощущаешь необратимость… и одиночество… Я знаю, вы хотите меня утешить – не нужно. Я давно мертв, как и она, я уже вовсе не я, а лишь воспоминание обо мне, из холста и красок. Воспоминание в плену воспоминаний…
Он улыбнулся грустно, но уже без горечи, поднялся, и с его колен на землю скатился скомканный пергамент.
— Вы уронили, профессор, – окликнула его Минерва.
— А, это… – он поднял листок и сунул его в карман. – Вы правы, его следует подобрать, не нужно засорять хороший пейзаж скверными стихами.
Минерва мысленно выругала себя за недогадливость.
— Вы писали их, когда я вошла. Прочтете?
— Они бездарны. Я лучше почитаю вам Верлена – маггловское происхождение не мешало ему писать волшебные стихи. Хотите?
Она хотела – Снейп в самом деле хорошо читал, играя бархатными интонациями, и звуки чужого языка придавали особую прелесть чтению. Шекспир, а еще Гораций, Петрарка и Рембо, всегда в оригинале и всегда кстати. В тот раз, наверное, тоже было кстати – что‑то о воспоминаниях, золотых волосах и первом «да» из любимых уст.
Минерва больше никогда не напоминала об Альбусе или Реме – профессор заводил этот разговор не для того, чтоб его переубедили. Так что теперь она тоже молчала, слушала потрескивание огня в камине и смотрела на неподвижную фигуру на картине. Потом Снейп шевельнулся, снял желтый листок с мантии, положил его на ладонь, и Минерва решила, что это вполне подходящий момент.
— Северус… Почитайте мне то стихотворение. Вы знаете…
Он быстро взглянул на нее через плечо:
— То самое?
— То самое, – кивнула Минерва.
Снейп переплел пальцы, потом решительно откинул с лица волосы и поднял взгляд к горизонту.
Его голос смолк, и когда Минерва посмотрела на картину. Снейпа там уже не было. Она улыбнулась, погасила свечи и тихо вышла в коридор. Теперь все будет хорошо, теперь он поднимется в кабинет, там его уже ждет Альбус с чаем и лимонными дольками.
— Угощение или трюк, мадам директор! – раздался противный голос над головой.
Минерва укоризненно посмотрела вверх.
— Пивз, ну хоть ты‑то сегодня меня не трогай!
Пивз с хохотом помчался в Большой зал.
Гарри совершенно не представлял, как оживляют портреты, и волновался куда сильнее, чем когда выбирал эскиз. Тогда все было ясно, он сразу увидел портрет, вернее, будущий портрет – настоящего Северуса Снейпа, каким его никто не знал. Разве что Дамблдор… И вот теперь все готово, ничего уже не нужно выбирать, и все же Гарри волновался и рад был, что Джинни, Рон и Гермиона рядом. Их пригласили в Хогвартс, репортер из «Пророка» вертелся рядом, снимал гостей и оба портрета: выполненный по эскизу и стандартный директорский – в тяжелых посеребренных рамах. Потом все затихли, и министерский чиновник повернулся к Гарри:
— Мистер Поттер?
Гарри растерялся, но Гермиона сжала его руку, шепнула: «Приступайте!».