— Мы еще увидим, кто идет на самопожертвование во имя Торы! — И добавил: — Запомните раз и навсегда, если невозможно преодолеть, то необходимо преодолеть!
Глава 4
По тому, как он ворвался в ешиву, все сыны Торы сразу же поняли, что это Янкл-полтавчанин, еще до того, как он вынырнул из снежной метели, которую принес с собой. Из-под мышки у него, как головка котенка, выглядывал Мейлахка-виленчанин. Ешиботники повскакивали со своих мест и встали на цыпочки. Старшие моргали глазами и дергали себя за бороды, словно для того, чтобы убедиться, что не спят. Глава ешивы реб Симха даже покраснел до ушей от потрясения и одновременно от радости. Реб Симха даже упустил из виду, что он руководитель, ответственный за многих. Он схватил Янкла за ухо, как какого-нибудь мальчишку-проказника и со смехом сказал:
— Безобразник!
Все здоровались с Мейлахкой и радовались поражению логойского Ахитофеля, уговорившего того бежать. Но сам Мейлахка выглядел осунувшимся и очень подавленным, как больной, который лишь вчера слез с постели. И Янкл-полтавчанин не радовался своей победе. Перед Пуримом в Новогрудке наступает время демонстрации мужества. Реб Янкл всегда побуждал своих учеников доказывать, что они не боятся окружающего мира, как праведник Мордехай не убоялся нечестивца Амана и не склонился перед ним. Однако на этот раз он опоздал, завтра уже пост Эсфири[185]. Однако еще не все пропало. Он еще отколет такую штуку, что весь Новогрудок содрогнется, а Мейлахка-виленчанин больше не осмелится говорить, что реб Янкл требует от своих учеников большей самоотверженности во имя Торы, чем сам способен проявить.
За исключением праздника Симхастойре, Пурим был в ешиве самым веселым днем года. И на этот раз ешиботники тоже проводили целый день в пении и танцах. Один только Янкл-полтавчанин расхаживал с будничным видом и даже не оглядывался на своих мальчишек, заискивающе вертевшихся вокруг и преданно заглядывавших ему в глаза. Вечером ешиботники начали расходиться, направляясь на трапезу: старшие — к главе ешивы, средние — на кухню, а младшие — в дома обывателей. Янкл-полтавчанин дал своим ученикам команду как можно быстрее закончить с едой у обывателей и идти к нему на кухню. Но Мейлахка не пошел есть на квартиру. Он настаивал, что еще до побега у него было право есть на кухне вместе со своим земляком Хайклом-виленчанином.
Во время трапезы Янкл-полтавчанин притворялся веселым, как другие парни, но не выпил ни капли вина и мало ел. Его смех и то, как он произносил сочиненные в честь Пурима шуточные комментарии на слова Торы, — все это было только видимостью, создаваемой им для того, чтобы товарищи ничего не заметили по его поведению. Произнеся положенное благословение после трапезы, он вышел вместе со всеми из кухни и сделал вид, что идет, как и все остальные, в синагогу для совместного веселого времяпрепровождения. Однако вместо этого он специально остался позади всех остальных ешиботников и вместе с Мейлахкой вернулся в пустую кухню. Вскоре там собрались мальчишки, поспешно закончившие свои трапезы в домах обывателей под тем предлогом, что они обязаны как можно быстрее идти в ешиву. По молчанию и по строгому виду реб Янкла ученики понимали, что что-то готовится. Они смотрели на него искрящимися глазами, как подрастающие волчата смотрят на волка-отца. Глава группы окинул взглядом всю компанию, проверяя, не отсутствует ли кто-нибудь, а потом коротко приказал:
— Пошли!
Мальчишки заметили, что реб Янкл взял из коридора, ведшего в кухню, большую метлу. Но никто не спросил, зачем ему нужна метла и куда они вообще идут. Реб Янкл учил их, что ищущий пути должен верить главе своей группы так же, как верит в слова мудрецов, и не задавать лишних вопросов. Поэтому ищущие пути шагали за ним, размахивая руками и фыркая, но не раскрывая ртов. Реб Янкл шел так быстро, что они едва поспевали за ним. Под мышкой слева он нес метлу, а правой рукой держал Мейлахку, словно боясь, что тот может снова сбежать.
Переулки были застывшими, тихими и пустыми. Домишки стояли группками, прижимаясь друг к другу, будто боялись, что оторвавшийся от этого занесенного снегом деревянного сообщества заблудится и не сумеет найти обратного пути в темноте. От страха Мейлахка, одетый в теплое пальто, ощутил холод во всем теле и сразу же увидел, что страх был не напрасен. Реб Янкл остановился рядом с каменным домом реб Зуши Сулкеса. Из закрытых ставнями окон просачивался свет, доносились веселые голоса. В доме старосты благотворительной кассы еще сидели за трапезой.