Сложив руки на груди, реб Авром-Шая прохаживался по молельне и говорил с горечью:
— Если бы я даже знал, что к стремлению стать главой ешивы вас подталкивает забота о почтении к Торе, сильно ослабшем за последнее время; даже если бы я знал, что вы добьетесь таких же успехов, как реб Хаим из Воложина[207] и Хасам-Сойфер[208], я бы и тогда посоветовал вам вернуться домой и стать лавочником. Ведь реб Хаиму из Воложина и Хасам-Сойферу не надо было расходиться со своими женами, чтобы стать главами ешив и раввинами. Но какое значение имеет то, что вы изучаете Тору и мусар с другими в то время, как вы сами разрушаете из-за этого жизнь вашей жены? Она, должно быть, очень достойная женщина, если страдает так долго и все же не хочет с вами разводиться.
— Это просто упрямство, — сказал Цемах.
— Не верю, — хохотнул реб Авром-Шая буднично и сухо, как смеялся обычно тогда, когда видел, что комментаторы наворотили целые горы замысловатых объяснений по поводу какого-то вопроса, вся запутанность которого проистекала из простой опечатки. — Не верю, что разумная женщина из состоятельной семьи согласится так долго мучиться, только чтобы настоять на своем. Я скорее поверю, что она страдает потому, что любит вас. Само по себе это говорит о ней как о достойной женщине. Вы требуете, чтобы она взяла разводное письмо. А если она возьмет его, разве это исправит ее поломанную жизнь? И, зная о том, что вы разрушили ее жизнь, вы надеетесь преуспеть в занятиях со своими учениками?
Устав расхаживать, реб Авром-Шая снова присел на свое место, оперся локтем о стендер и сжал пальцами виски.
— Конечно, я понимаю, что быть аскетом и совсем не иметь дела с миром легче, чем быть лавочником, купцом, ремесленником, — и все же оставаться посторонним, чужим в этом мире. Но путь Торы — именно этот трудный путь: жить в этом мире вместе со всеми и все-таки оставаться аскетом в мыслях и в сердце.
— Чтобы быть человеком такого рода, не следует говорить окружающим правду, — глаза Цемаха загорелись, как последние искры в пепле.
— Конечно, не следует! — нетерпеливо воскликнул реб Авром-Шая. — Кроме исключительных случаев, когда нельзя смотреть и молчать, мы ничего не должны говорить ближнему относительно его характера и поведения, пока он не спрашивает нас и пока мы не уверены, что он спрашивает, чтобы улучшить свой характер и поведение. И даже в таком случае мы не должны ему говорить больше того, что он способен постичь и переменить в себе.
Синагогальный служка просунул голову во внутреннюю комнату и позвал на предвечернюю молитву. С тех пор как на улице потеплело, миньян молился в большом зале. Молящиеся были торговцы рыбой с ближайшего рыбного рынка, несколько лавочников, пара ремесленников. Кантор, стоявший на биме, торопился, и сразу же после предвечерней молитвы молящиеся разбежались, погруженные в заботы кануна Пейсаха. Только реб Авром-Шая остался стоять в углу у восточной стены, погруженный в молитву «Шмоне эсре». Цемах смотрел на него из-за бимы и думал, что Махазе-Авром действительно ведет такую скрытную жизнь, какую советует вести другим. Он молится и изучает Тору среди бедных простоватых евреев, которые, вероятно, способны оценить его деликатное поведение, но не понимают его учености.
Несколько окон синагоги выходили на располагавшееся среди холмов большое поле с двумя маленькими круглыми прудами для разведения рыбы. Лучи солнца играли на воде, как в смеющихся глазах, в которых еще не просохли слезы. На той стороне долины стоял высокий белый костел с двумя еще более высокими башнями по бокам. Заложив руки за спину, Цемах смотрел в окно и думал о Хайкле-виленчанине, который, наверное, много раз отвлекался от изучения Торы из-за этих двух прудов. Ведь в Хайкле очень сильно чувство прекрасного. Однако Махазе-Авром полагал, что можно удержать ученика в таком большом и пустынном зале синагоги, изучая с ним Гемору и труды комментаторов. Точно так же Махазе-Авром считал, что, будучи суетливым лавочником, можно внутри себя оставаться вне мира.
207
Рабби Хаим из Воложина (1749, Воложин — 1821, Воложин) — ученик Виленского гаона, основатель знаменитой воложинской ешивы.
208
Рабби Мойше Шрайбер, более известен, как Хасам Софер по аббревиатуре названия его книги «Хидушей Торат Моше» (1762, Франкфурт-на-Майне — 1839, Прессбург, ныне Братислава) — духовный лидер венгерского еврейства конца XVIII — начала XIX в., один из важнейших идеологов, заложивших основы современной еврейской ультраортодоксии.