Выбрать главу

Босх увидел, как открылась дверь зала заседаний номер четыре и оттуда вышли члены семьи Черч в сопровождении своего адвоката. Наступил обеденный перерыв. Дебора Черч и две ее дочери-подростки даже не взглянули в его сторону. Однако Хани Чэндлер, известная большинству копов и служащих федерального суда как Чэндлер Денежка, проходя мимо Босха, посмотрела на него глазами убийцы. Они темнели на се загорелом лице с выступающими скулами, словно кусочки сгоревшего красного дерева. Это была привлекательная женщина с мягкими золотыми волосами. Фигура ее была скрыта складками синего костюма. Босх почувствовал, как его буквально захлестнуло волной враждебности, исходившей от этой группы женщин.

— Босх, куда ты подевался? — спросил Паундс.

— Никуда. Похоже, только что начался обеденный перерыв.

— Отлично. В таком случае отправляйся куда я сказал, там и встретимся. Надеюсь, это всего лишь проделки очередного психа. Для тебя это было бы самым лучшим вариантом.

— Точно.

Босх уже собрался повесить трубку, как услышал, что Паундс что-то говорит, и вновь поднес ее к уху.

— И вот еще что. Если там появятся журналисты, оставь их мне. Как бы все ни обернулось, формально ты должен быть в стороне от этого — хотя бы в связи с судебным процессом. Мы тебя привлекаем только в качестве эксперта, так сказать.

— Хорошо.

— Увидимся на месте.

Глава 2

Направившись из центра по Уилшир, Босх проехал мимо того, что осталось от парка Макартур, и срезал путь через Третью авеню. Когда Западная улица повернула на север, он увидел скопление патрульных машин и автомобилей полицейского управления, желтые полицейские ленты, огородившие место преступления, и машины коронерской службы. Вдалеке, на севере, едва различимые из-за смога, виднелись огромные буквы: ГОЛЛИВУД.

Заведение Бинга представляло собой три почерневшие стены, между которыми валялись груды обгоревших обломков. Крыши не было, но полицейские натянули синий пластиковый тент, прикрепив его к задней стене и проволочной решетке, обозначавшей границы частной собственности. Босх знал, что сделано это было вовсе не потому, что его коллегам понадобилась тень. Вытянув шею, он посмотрел вверх сквозь лобовое стекло. Так и есть: вон они кружат в небе — городские стервятники. Вертолеты журналистов.

Остановившись у тротуара, Босх увидел двух рабочих из муниципальных служб, стоявших возле грузовика с оборудованием. Физиономии у них были совершенно больными, они глубоко затягивались сигаретами. Отбойные молотки валялись на земле позади грузовика. Рабочие ждали, сами не зная чего, надеясь только, что их работа здесь закончена.

С другой стороны грузовика, возле синего микроавтобуса коронера, стоял Паундс. Похоже было, что он изо всех сил пытается успокоиться. Босх заметил, что лицо у него было таким же бледным, как у штатских. Хотя Паундс и командовал полицейскими Голливуда, в том числе теми, которые занимались убийствами, сам он в подобных расследованиях никогда не участвовал. Как и многие другие полицейские чиновники, он был обязан продвижению по служебной лестнице не опыту, а результатам своих тестов и подхалимству. Босху всегда нравилось видеть, как люди вроде Паундса получали хоть небольшую дозу того, с чем настоящим копам приходилось сталкиваться каждый день.

Прежде чем вылезти из «каприса», Босх взглянул на часы. Через час ему нужно быть в суде — там начнутся слушания.

— Гарри, — сказал Паундс, подойдя к Босху, — я рад, что ты все-таки приехал.

— Мне всегда доставляло удовольствие поглядеть на очередной труп, лейтенант.

Босх снял пиджак и бросил его на сиденье машины. Затем, подойдя к багажнику, вынул оттуда мешковатую рабочую робу синего цвета и натянул ее прямо поверх костюма. Будет жарковато, но ему вовсе не улыбалось вернуться в зал суда перепачканным грязью и сажей.

— Хорошо придумано, — одобрил Паундс. — Жаль, что я не захватил свое барахлишко.

Босх знал, что у того отродясь не было никакого «барахлишка». Паундс объявлялся на месте преступления лишь в тех случаях, когда была возможность покрасоваться перед телекамерами и вякнуть что-нибудь в микрофон. Причем его интересовали только телевизионщики. Никаких газет или журналов. Если говоришь газетчику пусть даже две фразы, нужно, чтобы в них был хоть какой-то смысл. Потому что потом твои слова напечатают на куске бумаги и на следующий день — а то и вою оставшуюся жизнь — они будут тебе аукаться. Нет, разговаривать с представителями прессы было не в обычае Паундса. Телевидение было более мимолетным и менее опасным собеседником.

Босх пошел к синему навесу, под которым расположилась следственная бригада в своем традиционном составе. Люди стояли возле груды отбитого цемента, вдоль траншеи, выдолбленной в бетонном фундаменте здания. Один из журналистских вертолетов сделал низкий заход, и Босх задрал голову. Из-за тента, накрывшего место преступления, им вряд ли удастся снять что-либо стоящее. Теперь сюда, скорее всего, нагрянут «наземные» репортеры.

В руинах здания оставалось еще очень много обломков. Обгоревшие потолочные балки и доски, разрушенные бетонные панели и другой мусор. Босха догнал Паундс, и они вместе, осторожно ступая, пошли в направлении группы людей под навесом.

— Они тут все разровняют и устроят очередную автостоянку, — пояснил Паундс. — Единственная польза для города от мятежей[3]. Будем иметь еще сотню мест для парковки. Когда сегодня ищешь стоянку в Саут-Сентрал, никаких проблем. А вот если хочешь купить бутылку минералки или заправиться бензином — черта с два. Они тут все спалили. Ты ездил по Саут-Сайд перед Рождеством? Там в каждом квартале устроили елочные базары — кругом сплошные пустыри. Никак не могу понять, зачем эти козлы жгут дома, где сами и живут.

Босх отлично знал: «эти козлы» делают то, что делают — и когда-нибудь вновь сделают это, — только потому, что люди вроде Паундса не понимают, зачем они это делают. Босх усматривал в этих событиях цикличность. Примерно каждые двадцать пять лет город поджигал свою душу с помощью настоящих пожаров. А затем снова возвращался на наезженный путь — быстро и не оборачиваясь назад. Нечто вроде «ударь и беги».

Внезапно Паундс не удержался на ногах, наступив на качающийся обломок. Он упал на руки и тут же вскочил, не в силах скрыть раздражения.

— Проклятье! — выругался он и, хотя Босх ничего не спрашивал, успокоил того: — Со мной все в порядке.

Он быстренько водворил на место прядь волос, свалившуюся с его лысеющей макушки. Паундс не заметил, что грязная ладонь оставила на его лбу следы сажи, а Босх ему ничего не сказал.

Наконец они добрались до группы людей. Босх подошел к своему бывшему напарнику Джерри Эдгару, стоявшему рядом с двумя следователями, которых Босх знал, и двумя неизвестными ему женщинами. На последних были надеты зеленые плащи — форма «могильщиков» из службы коронера. Эти низкооплачиваемые служащие мотались в синем микроавтобусе от одного места преступления к другому, забирая покойников и отвозя их в холодильник.

— Как делишки, Гарри? — спросил Эдгар.

— Как видишь.

Эдгар недавно ездил на фестиваль блюзов в Новый Орлеан и привез оттуда это дурацкое приветствие. Он произносил его столь часто, что оно уже всех раздражало, и Эдгар был единственным в следственном отделе, кто этого не замечал.

Эдгар выделялся среди всех стоящих здесь людей, На нем не было рабочего плаща, как на Босхе, — он никогда не надевал его, боясь помять свои костюмы из «Нордстрома»[4]. Каким-то образом ему удалось не перемазаться, если не считать пыльной полосы на одном из отворотов брюк двубортного костюма. В свободное от полицейской службы время Эдгар крутился на рынке недвижимости. Некогда доходный, этот бизнес в течение вот уже трех лет представлял собой сплошные слезы, но тем не менее Эдгар оставался самым большим щеголем во всем подразделении. Босх взглянул на бледно-голубой галстук Эдгара, туго охватывающий темную шею детектива, и подумал, что он один стоит больше, чем его собственная рубашка вместе с галстуком.

вернуться

3

3 марта 1991 года чернокожий Родни Кинг был избит белыми полицейскими Лос-Анджелеса за отказ подчиниться их приказам. Эта сцена была случайно заснята на любительскую видеокамеру. На основании данной видеозаписи против четырех полицейских было возбуждено уголовное дело. Однако 29 апреля 1992 года суд присяжных признал обвиняемых невиновными, после чего в городе вспыхнули расовые волнения, сопровождавшиеся погромами, поджогами и человеческими жертвами.

вернуться

4

«Нордстром» — сеть дорогих магазинов в США.