Однако в данном случае была допущена серьезная ошибка, последствия которой дали о себе знать в кратчайшие сроки. В период с 24 августа по 17 сентября 1942 г. вместо запланированных 672 эшелонов проследовало только 343, причем отменялись даже поезда с боеприпасами, пользовавшиеся наивысшим приоритетом[334].
9 сентября 1942 г. партизаны в районе 286-й охранной дивизии разрушили стратегически важный мост на главном пути снабжения Борисов – Орша и парализовали движение на 7 дней[335]. 16 и 18 сентября 1942 г. «народные мстители» несколько раз взрывали главную северную магистраль Витебск – Полоцк – Дрисса в районе 201-й охранной дивизии. Движение было остановлено на 3 недели[336]. В целом, в сентябре 1942 г., в тыловом районе было совершено 378 диверсий, из которых войсками было предотвращено 143[337].
Разумеется, партизанские налеты на участки железных дорог, опорные пункты охраны, мосты и станции вызывали у немецкой стороны ответную реакцию. Как правило, применялись жестокие карательные меры. В частности, 28 августа 1942 г. 8, 24 и 36-й партизанские отряды Борисовского военно-оперативного центра разгромили крупный гарнизон на станции Славное Толочинского района. В ходе трехчасового боя партизаны уничтожили здание станции, склады с военным имуществом и продовольствием, водонапорную башню, семафор, 6 железнодорожных стрелок, подорвали и сняли рельсы на протяжении 3 км, уничтожили около 5 км телефонно-телеграфной линии связи. Движение было задержано на несколько суток. Гитлер, узнав об этом нападении, потребовал от командования группы армий «Центр» провести акцию возмездия. Эта задача была возложена Шенкендорфом на 286-ю охранную дивизию. 3 сентября 1942 г. военнослужащие арестовали 100 человек и на глазах у остальных жителей, согнанных к месту казни, расстреляли их. Однако одного расстрела, видимо, показалось мало. Охранные войска сожгли дотла все деревни, расположенные справа и слева от железной дороги на протяжении от Орши до Борисова (среди них Ухвалы, Гаенку, Горожаново, Падры, Сомры, Черный Осов и др.)[338].
В сентябре 1942 г. в прифронтовой районе было проведено 12 крупных операций, в том числе «Северное море», «Бреслау I и II», «Черно-бурая лиса», «Поздний сбор I и II», «Осенняя листва I и II», № 28 «а» и «б»[339]. В течение месяца были ликвидированы 3272 «бандита», захвачены в качестве трофеев 1 самолет, 2 полевых орудия, 3 противотанковых орудия, 49 пулеметов, 11 минометов, 3 автомобиля, а также большое количество боеприпасов и взрывчатых веществ[340].
В конце сентября 1942 г. Шенкендорф вернулся из отпуска. Изменившаяся ситуация не соответствовала его концепции наступательной борьбы с партизанами. Для проведения операций он нуждался в испытанных в боях полках, которые опять оказались в составе действующей армии. Фон Клюге пообещал вскоре передать эти части, но в очередной раз не сдержал слова. На совещании с командирами охранных дивизий 8 октября 1942 г. Шенкендорф заявил: «Мы должны обходиться имеющимися войсками. Бесполезно рассчитывать на какую-то помощь. Но и “невозможного” для нас, само собой разумеется, не должно быть. Мы должны, несмотря на это, улучшить положение, искать пути и средства, чтобы как можно лучше выполнить главную задачу: охрану транспортных магистралей наличными силами… Несмотря на все трудности, я твердо уверен, что мы справимся с этой ситуацией, выполнив свои обязанности по-прусски, то есть сведем к минимуму взрывы!»[341]
В октябре 1942 г. в распоряжении командующего прифронтовым районом находилось 55 батальонов (16,5 тысячи солдат и офицеров), которые должны были обеспечить охрану территории около 200 000 квадратных километров. 45 батальонов (13,5 тысячи человек) были выделены на охрану железных дорог. Протяженность охраняемых железнодорожных линий составляла 2700 километров. Имеющихся сил хватало, чтобы через каждые 400 метров выставить двойной караул[342].
Шенкендорф приказал сочетать охрану железных дорог с максимально возможной защитой впереди лежащей местности перед магистралями. Под этим он понимал проверку близлежащих деревень, для которой каждая часть должна была сформировать ударную группу. Эта мера давала командующему корпусом единственную возможность перейти к ограниченной наступательной тактике[343]. Во время проверок деревень генерал приказал действовать безжалостно: «Подозрительные и вызывающие опасность элементы должны быть арестованы и переданы ГФП. Достаточно малейшего подозрения. Не мелочиться!»[344]
338
BAB. R. 20/45b. Bl. 54–55; ГАНИСО. Ф. 8. Оп. 8. Д. 389. Л. 44; Преступления немецко-фашистских оккупантов в Белоруссии, 1941–1944. Документы и материалы. Минск, 1965. С. 331–332.
339
РГАСПИ. Ф. 625. Оп. 1. Д. 43. Л. 325; Д. 44. Л. 291; ЦАМО. Ф. 500. Оп. 12451. Д. 69. Л. 107–109; Оп. 12454. Д. 428. Л. 242, 244, 247, 267, 269.