Т.е. общество изменилось, и ставшая фиктивной схема управления «главенство церкви — подчинённость государства церкви — подчинённость общества церкви и государству» может только демонстрироваться на публику в храмах в двунадесятые праздники, но реально в политике она давно уже не работает. А в силу того, что общество развивается, она не будет работать и в будущем, поскольку одна из объективных закономерностей управления — необходимость обеспечение взаимного соответствия системы управления и объекта управления в процессе их взаимодействия с окружающей объект средой.
4. Многовековой конфликт церкви и государства: в Европе и на Руси
Ряд историков считают императора Генриха IV предтечей реформации. Действительно, конфликты церкви и государства после Каноссы в Европе возникали снова и снова, и в конечном итоге привели к тому, что: либо произошло отделение церкви от государства (государство стало светским, т.е. религии утратили статус государственных и стали частным делом каждого : Франция, протестантские страны), либо к подчинению церкви государству (Великобритания), а собственно церковным государствами остались только Ватикан и Мальтийский орден («государство» без территории).
Казалось бы, европейские государства в результате этого обрели полноту суверенитета. Но нет: ядро культуры, представляющей собой информационно-алгоритмическую систему, осталось по-прежнему ростовщическим, а общества относятся к банковскому ростовщичеству как к безальтернативному системообразующему фактору в мировой экономике, вследствие чего все государства Европы находятся на содержании у транснациональной, надгосударственной корпорации ростовщиков и подчинены её хозяевам. Т.е. надгосударственная власть библейской концепции скупки мира со всеми его обитателями и их имуществом, осуществления геноцида по отношению к непокорным, осталась прежней, но за тысячу лет без малого (если считать от эпизода в Каноссе) успела сменить несколько идеологических кодов[12] осуществления своей тирании[13]. При этом обыватели и политики государств Запада убеждены в том, что именно они — лидеры цивилизационного развития человечества. А утверждение, что научно-технический прогресс Запада угрожает самоубийством глобальной цивилизации, породившей биосферно-социальный (экологический) кризис вследствие того, что их наука аморальна, а техника в своём развитии обогнала нравственность и этику, — встречает разного рода несостоятельные возражение с их стороны.
В России, при поверхностном взгляде, — государство и церковь также отделились друг от друга, но имели место «закавыки». В частности, Россия почему-то неоправданно не приемлет образ жизни цивилизации, выработанный Западом. По мнению западных интеллектуалов всех мастей и отечественных западников: чего хотеть от России? — страна дураков, даже перенять прогрессивную цивилизованность, созданную другими, не могут, не напортачив.
Но если взглянуть в суть того, как реализовывалась полная функция управления на Руси на протяжении последнего тысячелетия, то окажется, что Россия — действительно не Европа. На первом этапе после крещения Руси иерархия РПЦ — была периферией иерархии византийской церкви и работала на геополитические интересы Византии, где шла борьба между кесарем и патриархом за главенство. После разделения церквей на автокефальные православные и «вселенскую» римско-католическую (1054 г.), РПЦ продолжала оставаться подчинённой
Константинопольской патриархии. При этом с момента появления на Руси РПЦ сначала занималась «разводняком» в отношении великого и удельных князей, но это оказалось настолько политически неэффективно, что спустя некоторое время ей пришлось заниматься этим же при поддержке золотоордынских ханов, которые предпочли опираться на исторически сложившуюся идеологическую власть, а не искоренить её, навязав какую-то иную. После великого стояния на Угре (1480 г.) и далее при Иване Грозном на Руси работала схема управления, обоснованная Иосифом Волоцким: «царь — глава государства — единственный и безальтернативный наместник Божий на Земле, защитник церкви, а церковь служит Богу, подчиняясь царю». Т.е. церковь была бесструктурно-идеологически подчинена государству.
При этом в дискуссии с папским посланником иезуитом Антонио Поссевино Грозный заявил:
«Наша вера христианская, а не греческая»[14], — т.е. он осознавал, что христианство и византийское вероучение — не одно и то же и делал из этого определённые выводы по отношению к внутренней и внешней политике. Несколько ранее Грозный отверг и вероучение реформаторов (см. его ответ Яну Роките), запретив им проповедь на Руси. После падения Византии (1453 г.) в царствование сына Грозного — Фёдора Иоанновича — в период фактического правления Бориса Годунова РПЦ стала автокефальной, появился патриарх московский и всея Руси и московская патриархия (1589 г.). Не прошло и ста лет после этого, как патриарх Никон решил стать «почётным папой римским Царства Московского» и начал титуловаться наравне с царём Алексеем Михайловичем «великим государем», реализуя описанную выше схему «главенство церкви — подчинённость государства церкви — подчинённость общества церкви и государству». И фактически никто иной, как патриарх Никон положил начало расколу, последствия которого не преодолены доныне. По словам нынешнего патриарха Кирилла (В.М. Гундяева) сын тишайшего Алексея Михайловича Пётр I сломал «цивилизационный код»[15]. Это выразилось в том, что Пётр I возобновил управление по схеме Иосифа Волоцкого. А от времён Петра Великого дошли предания: Пётр заявил «Бог создал Россию одну, и она соперников не имеет». После изъятия у церкви колоколов на нужды артиллерии, когда церковь попыталась руководить им в аспекте выработки и проведения политического курса, иерархи получили ответ: «если где иконы заплачут маслом, то там у попов и монахов кровью заплачут задницы» — в результате чего «чудеса» с мироточащими иконами[16], подрывавшие в пастве авторитет царя и государства, чудесным образом прекратились. Когда в 1700 г. скончался патриарх Адриан, то Пётр запретил выбирать ему преемника и подчинил РПЦ органу государственной власти — Синоду во главе со светским обер-прокурором. Эта схема церковно-государственных отношений просуществовала до февральско-пуримской буржуазно-либеральной революции 1917 г.[17] Когда произошла эта революция, РПЦ её поддержала: по сути иерархи РПЦ на протяжении всего времени подчинения церкви государственному Синоду тяготились этим и потому истово приветствовали свержение монархии[18]. После краха Российской империи патриархом в декабре 1917 г. был избран Тихон. Но партаппаратной диктатуре, опиравшейся на идеологию «мраксизма» идеологическая власть РПЦ и её патриарха была не нужна. Поэтому после смерти Тихона в 1925 г. РПЦ до 1943 г. оставалась без патриарха и переживала период гонений, пока в 1943 г. И.В. Сталин не возобновил патриаршество и не прекратил подавление церкви в политике государства. Тогда патриархом был избран Сергий (Старгородский) — один из сподвижников Г.Е. Распутина, оклеветанного историками СССР. К патриарху Сергию возводят следующие слова: «Этот строй (социализм: наше пояснение при цитировании) не только не противен христианству, но и желателен для него более всякого другого». И есть основания полагать, что И.В. Сталин, прошедший обучение в семинарии, придерживался сходного мнения и возобновил патриаршество вовсе не для того, чтобы РПЦ снова начала проповедовать:
13
Кого интересуют детали — изучайте историю Европы в деталях, соотнося исторические события с полной функцией управления. О том, что такое полная функция управления, — см. в материалах Концепции общественной безопасности достаточно общую теорию управления.
16
Мироточение икон расценивалось как дурное предзнаменование, не говоря уж о «кровоточении» икон.
17
Есть легенда о том, что Николай II незадолго до первой мировой войны хотел отречься от престола и стать новым патриархом, но «верноподданные», обсуждая вопрос о возобновлении патриархии, не догадались предложить ему эту роль, и он отказался от возобновления патриархии.
18
Но ныне они предпочитают об этом не вспоминать и возлагают на народ ответственность за измену династии Романовых, идеализируя Николая II.