Выбрать главу

Следует отметить, что «История» находится не только на пересечении двух жанров (хроники и церковной истории), но и на рубеже двух периодов истории церкви. Первый период закончился на Западе в VIII-IX вв.; это была эпоха утверждения веры, связанная с деятельностью святых отшельников и отважных миссионеров, не боявшихся мученического венца и даже стремившихся к нему. Ее сменила другая эпоха – время укрепления власти Рима, организации и унификации церковного управления и церковной доктрины, когда святых сменили администраторы и «князья церкви». Беда видел тех и других, но его симпатии принадлежали первым. Отсюда его прохладное, хотя и уважительное отношение к прославленным устроителям английской церкви – Теодору и Вилфриду. Также и в «Истории аббатов» едва заметные оттенки дают понять, что он предпочитал энергичному Бенедикту кроткого Кеолфрита. С восхищением он пишет о деяниях святого Кутберта или о строгости жизни ирландских монахов (хотя они и придерживались «неправильной» Пасхи).

Для Беды, как и для Евсевия, глубинная основа церкви оставалась той же, что и в апостольские времена, а ее главными проявлениями служили мученичество и чудо. Если рассказы о мучениках находятся на периферии повествования Беды – из них можно назвать только истории о святом Альбане и о братьях Хевальдах, – то чудеса занимают едва ли не главное место в «Истории». Как сын своего века, автор не особенно интересуется, происходит ли то или иное чудесное проявление от естественных причин, психологических факторов или случайных совпадений. Для него важно то, что оно является «чудом» (mirum), подтверждает Божью мощь и заботу о людях и служит обращению неверующих или укреплению усомнившихся. В этом контексте многочисленные рассказы о чудесах вписываются в повествование Беды куда органичнее, чем в «светские» истории того времени (например, то же сочинение Григория Турского), где они часто выглядят чужеродным элементом.

Другой важной темой «Истории» служит продвижение от языческой племенной раздробленности к христианскому универсализму. Об этом говорится уже в первой главе «Истории», где Беда пишет, что все народы и языки Британии объединяются божественной мудростью и ее языком – латынью[18]. При этом универсализм Беды не является политическим, что характерно для историков времен Каролингов. Он спокойно относится к раздробленности Англии и не призывает к объединению англосаксонских королевств. Однако для него чрезвычайно важно единство всех государств и народов Британии в лоне одной, а именно Римской церкви, в том числе единство в обрядовой сфере. Отсюда его повышенное внимание к вопросу исчисления Пасхи; недаром рассказ о соборе в Витби 664 г., на котором была принята римская Пасха, занимает столько места в «Истории» и фактически является ее смысловым центром (IV, 25). Для Беды это событие, как и принятие монахами Ионы римской Пасхи в 716 г., знаменует победу вселенской церкви над ее противниками и торжество истины.

Свою и римскую позицию относительно Пасхи Беда обосновывает в длиннейшем письме к королю пиктов Нейтону (V, 21). Ее же он вкладывает в уста епископа Вилфрида в его речи на соборе в Витби. Биограф Вилфрида Эдди, у которого Беда заимствовал сюжетную канву, передает эту речь гораздо короче. Вероятно, Беда, следуя Фукидиду и другим античным историкам, приписал своим героям те слова, которые они, по его мнению, должны были произносить в соответствующих обстоятельствах. Не прояснил он и подлинных причин принятия римской Пасхи, противниками которой первоначально были и король Нортумбрии Освиу, и аббатисса Витби Хильда, и епископ Хад (все они учились у ирландских монахов). Скорее всего, эти причины были политическими, но об этом историкам остается только гадать. Для Беды важнее очередное чудо – переход большинства участников собора, убежденных речами Вилфрида и его сторонников, на сторону истины.

вернуться

18

См. с. 11.