Однажды вечером в театре Бэрнума на Бродвее, куда Цезарь Каскабель пришел как зритель, его поразили изящество, ловкость и сила молоденькой акробатки-француженки Корнелии Вадарасс в упражнениях на перекладине. Объединить свои способности с талантами юной грации, создать одно целое из двух существ, вообразить будущий выводок маленьких Каскабелей, достойных отца и матери, — такая цель показалась честному акробату само собой разумеющейся. Броситься за кулисы во время антракта, познакомиться с Корнелией Вадарасс, сделать ей предложение, приличествующее женитьбе француза на француженке, заметить в зале почтенного пастора, увлечь его в артистическую, уговорить освятить союз столь прекрасной пары — все было возможно в счастливейшей стране — Соединенных Штатах Америки. И разве такие скоропалительные браки чем-то плохи? По крайней мере, женитьба Цезаря Каскабеля на Корнелии Вадарасс — одна из самых удачных среди тех, что когда-либо праздновались на этом свете.
В то время, с которого мы начали свой рассказ, госпоже Каскабель минуло сорок лет. Красивая талия, может быть, чуть-чуть располневшая, черные волосы, темные глаза, а улыбка, как и у мужа, открывала полный ряд зубов. Что касается ее необычайной силы, то те памятные соревнования по борьбе в Чикаго, где ей достался почетный приз, свидетельствовали об этом. Нужно упомянуть, что Корнелия любила мужа так же, как в первый день, безгранично доверяла ему и безусловно верила в гений этого необычного человека, одного из самых замечательных самородков Нормандии.
Первенцу Жану, происшедшему от союза цирковых артистов, теперь уже исполнилось девятнадцать. Он не унаследовал склонности к силовым упражнениям, к работе гимнаста, клоуна или акробата, зато обладал замечательной ловкостью рук и верностью глаза, что делало его грациозным и элегантным жонглером; впрочем, он нисколько не кичился своими успехами. То был хрупкий задумчивый юноша, брюнет с голубыми глазами, похожий на мать. Прилежный и замкнутый, он старался учиться, где и когда только мог. Жан не стеснялся профессии своих родителей, но понимал, что способен на большее, чем фокусы на площадях, и обещал себе оставить родительское ремесло, как только окажется во Франции. Испытывая искреннее уважение к отцу и матери, он тем не менее тщательно скрывал свои мысли, понимая, что без родительской поддержки вряд ли сумеет достичь иного положения в обществе.
Второй сын, да, да, тот самый гуттаперчевый мальчик, был поистине логическим продолжением супругов Каскабель. Двенадцати лет, проворный, как кот, ловкий, как обезьяна, живой, как угорь, маленький клоун ростом три фута шесть дюймов, появившийся на свет головокружительным прыжком (если верить его отцу). Настоящий сорванец, проказник и притворщик, скорый на ответ, но добрый по натуре, заслуживавший иногда подзатыльники и принимавший их со смехом, так как никто никогда не злился на него всерьез.
Как мы уже заметили, старшего Каскабеля звали Жаном. Почему именно Жаном? Потому что так захотела его мать в память о своем прадядюшке, Жане Вадарассе, моряке из Марселя, который был съеден караибами[24], чем она особенно гордилась. Конечно, отец, которому посчастливилось именоваться Цезарем и который питал тайную страсть к великим полководцам, предпочел бы дать сыну другое, более историческое имя. Но он не стал спорить с женой по поводу первенца и согласился назвать ребенка Жаном, решив про себя, что наверстает упущенное, если Бог наградит его еще одним отпрыском.
Бог не стал медлить, и второй сын получил имя Александр, после того как предложения назвать его Гамилькаром[25], Аттилой[26] или Ганнибалом[27] не имели успеха. В семье было принято ласковое уменьшительное — Сандр.
[24] Караибы — общее название для группы индейских племен, ныне обитающих в бассейнах южноамериканских рек Ориноко и Амазонки; в прошлом жили также в Вест-Индии.
[25] Гамилькар (ум. 229 г. до н. э.) — выдающийся карфагенский полководец, завоевавший для родного города часть Иберийского (Пиренейского) полуострова.