– И голодно! – страдальчески продолжила Жанна. – Холодно и голодно! И жутко скучно, только и развлечений, что по крысам из мелкашки стрелять. Одна только надежда, что какая-нибудь добренькая самаритяночка завтра вечером навестит бедного черноглазого сторожа, накормит, обогреет, приласкает...
Забавно. Дежурить будут трое, однако Жанна сейчас упомянула только про одного «бедного сторожа», конкретно черноглазого... того, который окажется здесь завтра...
– Жанна, – задушевно сказала Алена, – я вас обожаю!
– Взаимно, – фыркнула приятельница... а может, все-таки и в самом деле подруга? Не исключено: если она когда-нибудь и подсыплет Алене в кофеек чайную ложечку – с верхом! – яду, то немедленно предложит и антидот!
Жанна загадочно усмехнулась, словно прочла писательницыны мысли, но тут же лицо ее стало озабоченным.
– Алена, вы, ради бога, извините, но я ужасно спешу. Должна ехать. У меня тоже деловая встреча – аж в Сормове, так что, простите, я вас даже подвезти домой не могу.
– Спасибо, спасибо, не надо, – замотала головой Алена. – Я подожду своего... свою знакомую.
Знакомую, ага. Сейчас Саблин как выскочит, как выпрыгнет откуда ни возьмись! И Жанна сразу поймет, что Алена вульгарно соврала.
Зачем соврала, кстати? Что, побоялась, вдруг Жанна да ляпнет Игорю: твоя-де писательница сегодня встречалась в «Барбарисе» с каким-то мэном, смотри, а то уведут ее у тебя!
Ой, не все ли равно Игорю, с кем и где Алена встречается? И, может, он вообще спит и видит, чтобы чрезмерно влюбленную писательницу кто-нибудь от него увел?
Ладно, прочь негатив! Вот завтра «добренькая самаритяночка» навестит бедного черноглазого сторожа – и, бог даст...
Даст? Или не даст? Дай нам, боже, чуть побольше счастья и любви!
Однако Жанна уже уехала, Саблин вполне может выскакивать и выпрыгивать, а его нет как нет.
Алена сердито посмотрела на черный трехвосьмерочный «бумер». Видимо, эта классная машина не имеет к заказчику романа никакого отношения. А жаль.
Между тем совсем стемнело.
Что же могло стрястись? Почему Саблина нет? И он не оставил Алене своего телефона, никакой обратной связи между ними нет. Придется ждать.
А между прочим, холодно, господа. Очень холодно! Может, перебежать дорогу, устроиться в магазине напротив? И если Саблин появится, сразу выбежать...
Секундочку! Если Саблин появится, да? А как ты узнаешь, что это именно он? Шон Бин Шоном Бином, однако вдруг Саблин не так уж сильно похож на него, как хотелось бы Алене?
Черт... она как чувствовала что-то в этом роде, спросила его по телефону, когда они уговаривались о встрече:
– А как я вас узнаю?
– Да я вас сам узнаю, – хмыкнул Саблин. – Я сам к вам подойду.
Увы, придется мерзнуть...
Уже пришлось.
Спустя десять минут интенсивного перетаптывания с ноги на ногу Алена почти зарыдала от холода. Штука в том, что, готовясь сидеть в теплом «Барбарисе», где даже полы с подогревом (вернее, были полы с подогревом, черт возьми, раньше были, до того, как их переломали!), она не надела носки, а тоненькие колготки не создавали даже иллюзии тепла. Вдобавок начал идти снег, и враз задуло со всех сторон.
Нет, это больше немыслимо терпеть! Надо хоть на минуточку забежать погреться. Из вон той застекленной двери она увидит, если кто-то подойдет к «Барбарису», и успеет выскочить. Если это окажется Саблин – очень хорошо. Нет – ну что ж, Алена вернется на свой наблюдательный пункт.
Меленько перебирая замерзшими ножками, она влетела в магазин и даже дышать перестала от наслаждения. Внезапно что-то ударило, загрохотало, разразилось каскадом самых разнообразных звуков.
Алена в ужасе оглянулась. О господи, да ведь она стоит рядом с часовым отделом, и сейчас все часы, развешанные на стене и стоящие на витрине, начали отбивать время. Половина шестого. Каждые часы били всего лишь по разу, а шуму-то содеяли, а грому, а звону!
Можно себе представить, что здесь творится, к примеру, в полночь или в полдень!
Алена вспомнила, как минувшим летом побывала во Франции, в прелестной деревушке Мулен-о-Тоннеруа. Между прочим, в этом очаровательном уголке Бургундии у нее чуть не случились одновременно два романа сразу с двумя представителями более чем романтической профессии: киллерами (или киллйрами, как сказали бы французы) [2]. Но это к делу не относится, все равно ведь романов не свершилось. Однако в этом самом Мулене старые часы на церковной колокольне в семь часов отбивали девять раз. Увы, далеко не так мелодично, но до чего таинственно!..
Алена скользнула взглядом по витрине, заполненной невероятным количеством наручных часов, – и вдруг нахмурилась.
Эт-то еще что? Квадратные, плоские, с необыкновенно красивым циферблатом часы. «Ориент»! Точно такие же, какие она дарила Игорю на двадцатипятилетие. Он их носит не снимая, нравятся они ему до ужаса, любит повторять, что таких нет ни у кого и нигде, а Алена в ответ уверяет, что это ему нигде нет никого подобного!
Почему-то ужасно неприятно обнаружить вторые такие же часы. И, главное, в магазине напротив «Барбариса»! Наверняка Игорь здесь не раз бывал, может быть, видел этот «Ориент»...
Казалось бы, что тут такого? Но у Алены вдруг испортилось настроение.
Господи, ну почему он вот так пропал бесследно, почему не звонит, не появляется? Почему ей надо изображать эту самую «добренькую самаритяночку», чтобы увидеть его, почему она должна идти на какие-то дурацкие, унизительные уловки? Почему он и пальцем не пошевельнет, чтобы встретиться с Аленой?
Хотя, с другой стороны, тут нужно не пальцем шевелить, а скорее – ногой... и даже не одной, чтобы прийти к ней в гости. Это во-первых. А во-вторых, если тебя унижают эти самые «дурацкие уловки», так и не унижайся. Обходилась ты всю жизнь без Игоря, ну и впредь сможешь обойтись!
Нет, в том-то и дело, что не сможешь. Ты любишь его, он стал смыслом твоего существования. Поэтому будь проще, расслабься и получай удовольствие даже от своего унижения. Это единственный способ сохранить чувство собственного достоинства, которым ты так дорожишь.
Черт, черт, черт, ну где этот несчастный Саблин?! Вообще-то, мог бы позвонить, предупредить, что не придет, ведь Алена убежала впритык, за полчаса до рандеву! Больно охота коченеть тут!
В магазине было, конечно, тепло, но Алена слишком перемерзла и никак не могла отойти от дрожи. Коленки огнем горели, пальцы ломило.
Какой смысл назначать встречу, на которую заведомо не можешь прийти?! Что за хамство – вырвать девушку из дому, зачем?!
«Зачем? – словно бы хихикнул кто-то негромко, но ехидно в ее голове. – А как ты думаешь? Зачем людей удаляют под самыми нелепыми предлогами из дому?»
Алена узнала это хихиканье. Оно принадлежало ее собственному внутреннему голосу по имени Елена Дмитриевна Ярушкина. Эта занудная особа по большей части помалкивала, но в самые неподходящие минуты ею вдруг овладевала такая страсть изрекать прописные истины и задавать риторические вопросы...
Правда, иногда она говорила очень дельные, очень резонные вещи!
И вот сейчас, прислушавшись к резонам Елены Дмитриевны, Алена вдруг ахнула и кинулась вон из магазина, чтобы успеть на маршрутку или на автобус и как можно скорей оказаться дома, в своей квартире, которую она так опрометчиво нынче бросила!
А в это время, очень может быть, Саблин... который, конечно, никакой не Саблин...
Правда, уходя из дому, Алена включила сигнализацию, однако что такое сигнализация для умелых рук?!
Скорее домой!
Очень вовремя возник трамвай, так что след нашей писательницы на улице Рождественской моментально простыл.
Тогда человек, устроившийся на заднем сиденье трехвосьмерочного «БМВ» и доселе незримый за тонированными стеклами, достал мобильный телефон и набрал некий номер.
– Понеслась душа в рай! – усмехнулся он, когда ему ответили. – Ох, и умора!
– Ну, и чего ты еще ждешь, дитя мое? – ласково прошептала Моська.
Димка зыркнул на нее исподлобья, но ничего не ответил, только внутренне передернулся. Видел он в жизни уродин, но такую...