На глубине порядка 16-ти футов, в выдолбленном из дуба челне, они обнаружили кости высокого мужчины, а также кости меньшего размера с длинным локоном золотистых волос. Сама по себе такая находка едва ли повлекла бы за собой какие-либо серьезные последствия, но монахам сопутствовала удача, ибо чуть выше крышки гроба находился вделанный в камень свинцовый крест. Надпись на латыни вдоль поперечины креста гласила: «Здесь на острове Авалон покоится в мире прах прославленного короля Артура и его второй супруги Гвиньевры». Святые отцы не только нашли могилу Артура, но также получили письменное доказательство того, что Гластонбери и был тем самым мистическим островом Авалон!
Церковь, правда, несколько смущал тот факт, что на эпитафии Гвиньевра значилась «второй» супругой короля, и по этой причине сочли надпись явно ошибочной [76]. Некоторое время спустя, измененный по объему и содержанию, а также лишенный какого бы там ни было упоминания о Гвиньевре, на надгробии чудесным образом появился новый текст. Теперь он в большей степени отвечал потребностям аббатства: «Здесь на острове Авалон покоится в мире прах прославленного короля Артура».
Почему монахам потребовалось копать именно в данном месте, совершенно не ясно. И даже если они все-таки нашли кости, как было заявлено, то не было никаких оснований связывать находку с легендарным королем Артуром. Идентификационным признаком стала надпись на свинцовом кресте. Впрочем, понятная всем в средние века латынь в той же степени отличалась от латыни эпохи Артура, в какой современный английский язык отличается от языка времен Тюдоров.
Тем не менее, что бы там ни говорили, находка хорошо послужила монахам, и после успешной рекламной компании толпы паломников валом повалили в Гластонбери. За счет их пожертвований аббатству удалось существенно поправить свое финансовое положение, и монастырский комплекс был перестроен в строгом соответствии с намеченным планом. Что касается предполагаемых останков Артура и Гвиньевры, то они были уложены в два покрытых росписью сундука и помещены в отделанное черным мрамором углубление перед главным престолом.
Поскольку погребенные останки оказались сущим соблазном для множества верующих, монашеская братия решила извлечь еще большую выгоду из новооткрытой приманки для пилигримов. Если кости Артура вызвали такой интерес населения, то можно было не сомневаться в том, что останки одного или двух святых вызовут настоящий фурор. Поэтому святые отцы вновь взялись за лопаты, и (подумать только!) через некоторое время было объявлено о новых открытиях. Аббатство обрело не только кости св. Патрика и св. Гилдаса, но и останки архиепископа Дунстана, тело которого (как всем было известно) уже двести лет к тому времени покоилось в Кентерберийском кафедральном соборе!
Ко времени правления Генриха VIII, когда началась государственная кампания по закрытию монастырей, Гластонберийское аббатство могло похвастать не одним десятком священных реликвий. Среди них были нить из савана Богородицы, кусочек серебра из жезла Аарона и даже камень, который Иисус якобы отказался превратить в хлеб. С закрытием обители, однако, дни благоденствия монашеской братии закончились, а вышеупомянутые реликвии бесследно исчезли. С тех пор уже больше никто не видел мнимых останков Артура и Гвиньевры; все, что от них осталось, — знак, отмечающий место их прежнего захоронения. Тем не менее, для множества людей Гластонбери всегда будет ассоциироваться с Авалоном. Некоторые, правда, готовы поддержать мысль Гальфрида, связывавшего этот остров с Тинтагелем; а кто-то решительно «застолбил» участок на острове Бардси или Холи-Айленде. И все же, если не считать реально существующего городка с названием Авалон в Центральной Франции, совершенно ясно, что кельтское «царство теней» представляло собой мифический мир, предания о котором уходили корнями в доисторическое прошлое.
76
Предание о том, что у Артура было две жены — еще один пример путаницы, вызванной переплетением сюжетов легенд о двух различных Артурах в «Анналах Камбрии». Оба Артура — правители Далриады и Диведа — имели по одной супруге.