— И в чем проблема?
— А в том, что я купилась на все это! Я втянулась! Я перестала бояться, перестраховываться. Я стала жадной и неразборчивой. Я знала вкусы Галашина и всегда старалась подсунуть что-то лакомое.
— Фальшак?
— И ты туда же! О, я была уверена, что нет. Вернее, почти уверена… Это вещи с безупречным провенансом[4]. Да, из анонимных частных коллекций, но сами по себе бесспорные, поверь!
— Если бесспорные, к чему продавцам темнить? Кто эти анонимы? — спросил Самоваров.
— В основном потомки эмигрантов первой волны. Люди в Европе, знаешь ли, не любят афишировать, что разорились, что дела идут хуже, и приходится все распродавать. Аристократы горды. Это так понятно! Плохо другое: то, что я делала, стоило дорого, очень дорого…
— И на здоровье! Галашин ни хрена не смыслит в живописи. Он рад своим картинкам, как дитя. Чего ты так переполошилась?
— Слишком много Коровиных, — мрачно изрекла Ольга. — Позавчера мне прислали один бельгийский каталог, и вдруг я увидела наше «Утро в Гурзуфе»… То есть не наше, а подлинное. Мне стало плохо. А на следующей странице «Дама с гитарой», точно такая же, как у Галашина. Один к одному!
— И что?
— Но Коровин никогда не делал копий!
— Так, может, это не у тебя фальшивки, а как раз в Бельгии?
— В коллекции князя Белосельского-Белозерского?
— Да, скверно, — согласился Самоваров. — Но… Представим самое страшное: каталог попадет к Галашину. И что? Бедняга будет смотреть в него как баран. Языков он не знает и не поймет ни черта. Лучше скажи, где ты раздобыла для него этих Коровиных?
— Я работала с одним московским дилером, очень надежным, очень авторитетным…
— Тогда мой совет: откажись от его услуг. Бельгийский каталог сегодня же сожги на помойке, и никто ничего не узнает. Ни-ког-да! Какие в нашей глуши знатоки?
Услышав эти бодрые слова, Ольга хлебнула воздуху полногубым ртом и вдруг зарыдала, скрестив руки на груди. Слез на этот раз не пролилось ни капли. Гримаса горя на розовом кустодиевском лице выглядела до того неестественно и страшно, что Самоваров опешил.
— Оля, да что с тобой? Я что-то не так сказал? — засуетился он. — Сейчас валерьянку найду, где-то в столе была. А пока вот водички попей, в чайнике осталась кипяченая.
Воду из чайника Ольга отвергла. Зато она протянула Самоварову что-то вроде открытки, и рука ее тряслась, как в ознобе.
— Что это за бумажка? — спросил Самоваров.
— Моя погибель, — торжественно ответила Ольга.
Ольгина погибель выглядела до смешного безобидно. Это было рассчитанное на две персоны приглашение на концерт Нетского камерного оркестра. Ничего пугающего не обещали — Бах, Перселл, Рамо, Вивальди. Концерт послезавтра. Солист Евгений Парвицкий.
— Парвицкий? Неужели тот самый? — удивился Самоваров.
— А ты не видишь?
Портрет скрипача в самом деле украшал приглашение. Фотография была великолепная, от знаменитого фотомастера, и, хотя музыкант на ней крепко зажмурился, а его рот далеко съехал в сторону, не узнать звезду с мировым именем было нельзя.
— Парвицкий тоже собирает Серебряный век, — еле слышно сообщила Ольга.
— Ну и пусть его! Ты так мрачно об этом говоришь, будто Парвицкий ест младенцев. Ты что, с ним знакома?
— Нет, зато этот осел Галашин знаком. Они недавно встретились в Москве на какой-то благотворительной тусовке, и Галашин стал расписывать свою коллекцию. У Парвицкого побежали слюнки. Он пообещал, если будет в Нетске, заехать и посмотреть. И вот послезавтра Парвицкий сюда прилетает. Галашин тоже на всех парах мчится домой из Питера. Специально! Похвастаться! Это конец.
Самоваров выдавил из себя улыбку:
— Не паникуй раньше времени! Сама говорила, что твои Коровины выглядят вполне прилично.
— И Каменев… — всхлипнула Ольга.
— Каменева вообще сюда не путай! Он до Серебряного века не дожил — значит, скрипачу дела до него нет. Остальное поправимо. Думаю, все будет так: Парвицкий заглянет к банкиру на четверть часа, покрутится, наговорит комплиментов и мигом умчится.
— С чего ты взял, что мигом? И умчится?
— Да у него в Нетске один-единственный концерт! Он мечется по миру, как конь. Вот смотри, тут, на приглашении, черным по белому написано, что он дает двести концертов в год. Что к нам он летит из Брно через Казань, а потом через Иркутск хватит прямиком в Осаку. В таком темпе детали разглядеть нереально.
4
П р о в е н а н с — информация о происхождении и предыдущих владельцах произведения искусства. Приводится в аукционных каталогах. Выверенный провенанс подтверждает подлинность и значительно повышает цену вещи.