Но затем, когда «Дельфин» вновь тронулся в путь вдоль западного побережья Африки и, миновав экватор, вошел в более спокойные воды Северного полушария, Нельсон пережил превращение, сходное с испытанным Павлом па дороге в Дамаск. «Внезапно мне явилось видение некоей радужной сферы, — вспоминает он, — и я испытал прилив патриотического чувства. Король и Держава стали моими покровителями. Ну что ж, озарило меня, я сделаюсь героем и с Божьей помощью одолею любые преграды». С тех пор он практически не сомневался в своей избранности.
Кажется, эта вера только укрепилась, когда, еще на борту «Дельфина», Нельсон получил сообщение, что его дядя неожиданно стал инспектором флота, благодаря чему племяннику присвоили звание исполняющего обязанности лейтенанта с последующим назначением на военный корабль.
Более того, так как Франция открыто встала на сторону американских бунтовщиков, требующих независимости от Британской короны, и, стало быть, на горизонте замаячила новая война, открывались перспективы не только дальнейшего продвижения по службе, но и премиальных, и воинской славы.
В апреле 1777 года восемнадцатилетний Горацио Нельсон, полный энтузиазма и веры в себя, явился, с рекомендациями прежнего начальства, в адмиралтейство для собеседования, призванного решить обоснованность его притязаний на звание, не положенное ему по молодости лет в общем порядке. Нельсона проводили в комнату, где за столом сидело несколько старших офицеров и среди них его дядя — инспектор флота; впрочем, капитан Саклинг посмотрел на него так, словно видел впервые.
За минувший год молодой человек, стоявший перед судьями, подрос не намного[6]. Лицо его, хранившее следы недавно перенесенной болезни, было бледно, скулы резко заострены, рот широкий и чувственный; глаза, под нависшими густыми бровями, глубоко посажены. Говорил он в нос, слегка звенящим голосом, и, как впоследствии утверждали, с сильным норфолкским акцентом. Поначалу он, казалось, немного нервничал. Но задаваемые вопросы не представляли никакого труда для моряка, хотя и юного, но все-таки уже с шестилетним стажем плавания, и Нельсон успокоился. Продолжать собеседование не было нужды, и вскоре экзаменаторы дали понять, что услышали вполне достаточно. И лишь тогда инспектор представил Нельсона остальным членам комиссии как своего племянника; один из них удивился, отчего тот не поступил так с самого начала, и Саклинг ответил: «Я не хотел для этого малого никаких поблажек, будучи уверен, что он и без того успешно пройдет испытание. И, как видите, джентльмены, не ошибся».
День или два спустя лейтенант Нельсон поделился доброй новостью с братом Уильямом, умолчав о роли дяди в его судьбе. Нельсон получил назначение в команду фрегата «Ловестов», снаряжаемый в Ширнессе для похода на Ямайку. «Теперь, — писал Нельсон мелким, аккуратным почерком, — я предоставлен самому себе, но надеюсь, выполнять свой долг буду так, что и мне самому, и друзьям будет чем гордиться. Остаюсь твоим любящим братом, — бодро заключал он, — Горацио Нельсоном».
Первое задание, правда, оснований для особой гордости не давало. Нельсона поставили во главе вербовщиков, формирующих команду «Ловестов». Матросов можно было привлекать в законном порядке, даже тех, кого уже рекрутировали на другие корабли. То же самое относилось и к лодочникам, да по сути к любому мужчине, достаточно крепкому на вид, не имевшему возможность откупиться взяткой, или, с помощью влиятельных друзей, избежать призыва, или за вознаграждение послать вместо себя дублера. Если таким образом команду набрать не удавалось, оставшиеся вакансии заполнялись за счет отбывавших наказание за совершенные проступки не в тюрьме, а на борту того или иного корабля. Командиру отряда вербовщиков не вменялось в обязанности лично ходить с подчиненными по пивным в доках, где скорее всего и можно было найти подходящих людей. Лейтенант Нельсон поселился на постоялом дворе, где, как гласило вывешенное объявление, могут записываться добровольцы, желающие поступить на фрегат флота его величества «Ловестов». Однажды ночью Нельсон почувствовал себя плохо. Его сотрясала сильная дрожь, и в конце концов он без сознания свалился на пол со всеми признаками очередного приступа малярии. Дюжий мичман взвалил Нельсона на плечи и отнес на фрегат, где к нему тут же вызвали капитана.
6
душен, как его порой изображают. При поступлении во флот на одного из своих командиров он произвел впечатление крепко сложенного, с ярким румянцем на щеках молодого человека. Объем его талии, как следует опять-таки из позднейших измерений кителя и шинели, составлял около 32 дюймов. Джеймс Бвагли, моряк, участвовавший в битве при Трафальгаре, писал о нем: «…мужчина ростом примерно в 5 футов 7 дюймов». Американскому геологу и химику Бенджамену Силлимену, видевшему Нельсона в 1805 году, он показался мужчиной среднего или даже более того роста.