О злоключениях Барта Бонхёффер прочел в London Times. «Не могу поверить, что это правда, — писал он брату, Карлу-Фридриху, — но если это так, то, похоже, я должен вернуться домой, чтобы в университетах был хоть кто-то, кто может сказать нечто подобное». Время для возвращения было выбрано случайно, хотя и довольно удачно. Отправляясь в Лондон, Бонхёффер взял академический отпуск и прекратил преподавать в Берлинском университете, и ничто не мешало ему из этого отпуска выйти. Кроме того, новая Исповедующая церковь решила действовать вне поля притяжения нацистской Национальной протестантской церкви. Они создали две небольшие независимые семинарии и собирались открыть еще три. Бонхёффер согласился возглавить одну такую семинарию. Проведя в Лондоне всего полтора года, он сложил с себя пасторские обязанности. К середине апреля 1935 года Бонхёффер вновь ступил на немецкую землю.
Семинария Бонхёффера носила имя Бранденбургская семинария проповедников Исповедующей церкви Старопрусского союза, или просто Семинария проповедников. В пяти ее отделениях занимались около сотни священников. Бонхёффер курировал двадцать три из них. Он спешил превратить свою семинарию в настоящее учебное заведение. На побережье Балтийского моря он арендовал несколько лачуг (пастор и его семинаристы часто гуляли среди дюн, одетые в строгие костюмы с галстуками), но в июне нашел кое-что получше — заброшенную школу близ Финкенвальде, в 240 километрах от побережья, на реке Одер.
До Берлина можно было доехать за три часа, и Бонхёффер каждую неделю садился в свой кабриолет «Ауди» и катил в столицу, чтобы прочесть лекцию в Берлинском университете. Там он узнавал последние политические сплетни от родных и друзей. Вдобавок всегда можно было рассчитывать на информацию от Ганса фон Донаньи — о чистке Рема (по его словам, убили 207 человек, а не 77, как утверждал Гитлер) или о новых расовых законах.
Финкенвальде целиком зависел от пожертвований и поставок. В письме Карлу-Фридриху Бонхёффер писал, что не жалеет о принятом решении: «Я твердо верю, что стою на верном пути — впервые в жизни». Ему посчастливилось найти двух верных помощников. Рут фон Кляйст-Ретцов была вдовой. Ей принадлежало огромное поместье в соседнем городке Кляйн-Кроссин. Истинная христианка и убежденная противница нацистов, она побывала на нескольких службах в Финкенвальде и сразу же стала верной поклонницей и меценатом Бонхёффера[110]. Она пожертвовала семинарии мебель и ковры, а пастору предоставила кабинет в своем поместье, где он мог спокойно писать и размышлять. Они так сблизились, что Кляйст-Ретцов попросила пастора Бонхёффера крестить нескольких своих внуков.
Богослова Эберхарда Бетге уволили из лютеранской семинарии в Виттенберге за недопустимую близость к Исповедующей церкви. И тогда он перебрался в Финкенвальде. Бонхёффер играл на рояле, но внешне напоминал виолончель. Высокий, худощавый Бетге играл на флейте — и именно на нее был похож[111]. Он был на три года младше Бонхёффера — спокойный, темноволосый, очень добрый сын сельского пастора. Они подходили друг другу так хорошо, что быстро стали неразлучны. Закончив работу в Финкенвальде, Бетге остался верным помощником Бонхёффера.
«Не знаю ни единого человека, который тебя терпеть бы не мог, а вот я не по душе очень многим, — писал Бонхёффер Бетге, и это была не шутка. — Ты открыт и скромен по натуре, я же замкнут и очень требователен».
Как и в лондонских церквях, Дитрих Бонхёффер оставил яркий след в Финкенвальде. Он хотел, чтобы семинаристы жили в общем доме. В музыкальной гостиной стояли два рояля. Бонхёффер следил, чтобы религиозное образование включало в себя знакомство с записями негритянских спиричуэлс. Каждый день начинался и заканчивался с общего чтения Библии, чтения гимнов и молитвы в столовой, а не в часовне. Утренние занятия включали получасовую медитацию. Многим «братьям» Финкенвальде было трудно к этому привыкнуть. Некоторые засыпали, другие жаловались, что, пока они пытаются проникнуть в глубины подсознания, их товарищи курят трубку. Но Бонхёффер требовал, чтобы они продолжали медитировать. В программе преобладали не научные дисциплины, а практические навыки. Студенты писали проповеди, изучали ритуалы крещения, венчания и отпевания. «Брат Бонхёффер», как к нему обращались, раз в неделю обсуждал со студентами текущие события. Он говорил о пацифизме, об этических аспектах гражданского восстания и убийства злонамеренного диктатора[112].
111
Бетге был настоящим мастером игры на флейте. URL: www.luther.edu/headlines/?story_id=834484.
112
Victoria Barnett, «Interpreting Bonhoeffer, Post — Bethge».