Томас Харрис
Черное воскресенье
Глава 1
Такси из аэропорта, дребезжа, преодолевало недолгий — всего девять километров — путь до Бейрута. Дорога шла вдоль берега, и Далия Айад, не отрывавшая взгляда от моря, видела, как в густеющей тьме белая пена прибоя утрачивает белизну по мере того, как угасают последние отблески света. Она думала об американце: знала — придется отвечать на множество вопросов о нем.
Такси свернуло на улицу Верден и теперь пробиралось сквозь лабиринт улиц и переулков к центру города, в район Сабра, ставший в последнее время обиталищем множества палестинских беженцев. Водитель не ждал указаний. Он взглянул в зеркало заднего вида, осматривая улицу, затем выключил габаритки и свернул в крохотный дворик чуть в стороне от улицы Эль-Нахель. Здесь было совершенно темно — ни огонька. Далия слышала отдаленный шум машин и стрекотание остывающего мотора такси. Прошла минута.
Машину тряхнуло, когда сразу, рывком, распахнулись все четыре двери. Луч мощного фонаря ослепил водителя. Далия, на заднем сиденье, явственно ощутила запах ружейного масла: прямо в лицо ей уставилось дуло револьвера.
Человек с фонарем подошел к задней двери машины, и револьвер исчез.
— Джинни, — тихо сказала она.
— Выходи и следуй за мной, — ответил он по-арабски с сильным горским акцентом.
В тихой бейрутской квартире Далию ждали люди: суровые лица, напряженные позы — прямо военный трибунал. Хафез Наджир, возглавляющий элитное подразделение Джихаз аль-Расд (РАСД) полевой разведки «Аль-Фатаха», сидел за письменным столом. Это был высокий человек с непропорционально маленькой головой. Подчиненные прозвали его Жук-Богомол, делая все возможное, однако, чтобы прозвище не дошло до его ушей. Если вы попадали в зону его пристального внимания, вас охватывал непреодолимый, лишающий сил страх.
Наджир — командир «Черного сентября», и «ближневосточное урегулирование» для него — пустой звук. Возвращение Палестины арабам тоже не вызвало бы в его душе восторга. Холокост, мировой пожар, всеразрушающий очистительный огонь — в это он верил, к этому стремился. Как и Далия Айад.
Двое других стремились к тому же: Абу Али, командующий подразделениями боевиков в Италии и Франции, и Мухаммад Фазиль, эксперт-подрывник, автор и разработчик диверсионного акта, совершенного в Олимпийской деревне в Мюнхене[1]. Оба были членами РАСД и вместе с Наджиром составляли мозговой центр организации «Черный сентябрь». Ни сами они, ни роль, которую они играют, широко не известны, не осознаются участниками Палестинского движения сопротивления: ведь «Черный сентябрь» присущ «Аль-Фатаху», как присуща страсть всякой плоти.
Именно эти трое решили, что следующий удар «Черный сентябрь» должен нанести в Соединенных Штатах. Составили более пятидесяти планов, все они были забракованы. А тем временем американская боевая техника прибывала и прибывала в Израиль через доки Хайфы.
И вдруг пришло решение. Теперь слово было за Наджиром: если он даст плану свое «добро», осуществление операции ляжет на плечи этой молодой женщины.
Она швырнула джеллабу[2] на стул и повернулась к мужчинам:
— Здравствуйте, товарищи.
— Приветствуем тебя, товарищ Далия, — произнес Наджир.
Он не поднялся со стула, когда она вошла. Двое других тоже не двинулись с места. За год, что она провела в Штатах, внешность ее изменилась. Брючный костюм сидел на молодой женщине прекрасно, придавая ей непривычный здесь шик. Это их несколько обезоруживало.
— Американец готов действовать, — сказала она. — Не сомневаюсь, что он выполнит все, как надо. Он только этим и живет.
— Устойчив ли он психически? — Казалось, Наджир впивается взглядом прямо ей в мозг.
— Вполне устойчив. Я — его опора. Он знает, что может на меня положиться и целиком от меня зависит.
— Это я понял из твоих докладных. Но шифр не способствует ясности. Есть вопросы, Али?
Абу Али внимательно вглядывался в Далию. Она знала его давно, помнила его лекции по психологии в Американском университете в Бейруте.
— Ты полагаешь, американец всегда мыслит рационально? — спросил он.
— Да.
— И все-таки ты считаешь, что он невменяем?
— Вменяемость и видимая рациональность не одно и то же, товарищ.
— Его зависимость от тебя возрастает? Не бывает ли у него периодов, когда он испытывает к тебе враждебность?
— Иногда он враждебен, но теперь это случается все реже.
— Он импотент?
— Он говорит, что вернулся из Северного Вьетнама импотентом. Уже два месяца, как он пришел в норму.
1
Во время Олимпийских игр 1972 г. в Мюнхене арабскими террористами были убиты 2 израильских спортсмена и 9 членов израильской команды были взяты в заложники. Все девятеро погибли во время перестрелки между террористами и полицейскими. —