Какими бы ценными ни были эти сведения, они никак не проясняют нашу проблему. По правде говоря, именно описание Павсания служит археологам основным источником и путеводной нитью — слишком в плачевном состоянии дошла до нас юго-восточная часть святилища.
Из этого логически следует, что нам необходимо вновь обратиться к тексту Павсания. Какие интерпретации фрагмента уже предлагались? Самое простое решение было предложено в 1861 г. Э. Курциусом (Curtius 1899). По его мнению, в тексте Павсания имеется лакуна — иначе говоря, в V в. до н. э. марафонский памятник должен был насчитывать не 13, а 16 статуй: Афины, Мильтиада и Аполлона, 10 афинских героев-эпонимов, а также Тесея, Кодра и Филая. Соответственно в эллинистическую эпоху на пьедестале стояли не 16, а 19 статуй[1059]. Я не разделяю этого мнения, но все же одно замечание Курциуса заслуживает самого пристального внимания. Действительно, почему на официальном памятнике афинян не представлена фила Эантида? Ведь ее воины находились на правом крыле марафонского войска, на ее территории произошло само сражение, ее выходцем был полемарх Каллимах из Афидны, и, как следствие, она получила привилегии, о которых сообщает Плутарх (Плутарх. Пиршественные вопросы. 628а—629а)[1060]. Почему, добавил бы я, фила Ойнеида, из дема которой происходил Мильтиад, тоже отсутствует на марафонском приношении?
На эти вопросы можно легко ответить, если предположить существование «лакуны» не в тексте, но на самом памятнике. Так, Э. Леви (Loewy 1900) допускал, что статуи Аякса, Ойнея и Гиппотоонта могли быть переименованы в эллинистическую эпоху и названы в честь македонских царей. Однако трудно представить обычно изображавшихся безбородыми эллинистических монархов бородатыми героями-эпонимами, кроме того, вплоть до римского времени не известны подобные случаи переименования статуй[1061]. Со своей стороны X. Помтов одно время считал, что статуи трех эпонимов могли быть позже заменены — из-за нехватки места — изображениями Антигона, Деметрия и Птолемея[1062]. Обе гипотезы неверны по сути, ибо лишают монумент его изначального основного предназначения — быть памятником афинским эпонимам, которые таковыми могут считаться лишь будучи изображенными все вместе, в противном случае — это отдельные герои, чьи заслуги перед полисом особо не выделяются[1063]. Замечу также, что, если бы проблема нехватки места действительно была решающей (предположение само по себе спорное), афиняне решили бы ее за счет статуй Тесея, Кодра и Филая.
Означает ли сказанное, что нам необходимо вернуться к гипотезе о лакуне в тексте? Едва ли. Внимательное чтение показывает, что Павсаний дает картину законченного и целого памятника, каким он был в V в. до н. э. Марафонское приношение выглядит как «апофеоз Мильтиада»[1064], и не случайно Периегет начинает свое описание с изображений Афины, Аполлона и стратега-победителя. Без сомнения, эти три персонажа находились в центре скульптурной группы памятника[1065]. Что же касается героев — эпонимов и остальных, они разделены в тексте (с помощью ετι δέ) на две группы: с одной стороны, Эрехтей, Кекроп, Пан-дион, Леонт и Антиох, с другой — Эгей, Акамант, Кодр, Тесей и Филай (трое последних, впрочем, отделены фразой, поясняющей, что они не относятся к числу эпонимов)[1066]. Таким образом, можно предположить, что по обе стороны центральной группы находилось по пять афинских героев. Думаю, этого замечания достаточно, чтобы выдвинуть в качестве гипотезы предположение о том, что Кодр, Тесей и Филай представляли в виде исключения три «отсутствующие» филы, причем обстоятельства были таковы, что афиняне, по крайней мере некоторые из них, знали о побудительных мотивах такой странной замены героев.
1059
Насколько мне известно, эту гипотезу поддержали Б. Сауэр (Sauer В.) и Дж. Г. Фрэзер (Frazer 1898 / V: 265—266). Б. Сауэр развил гипотезу Курциуса в том, что касается проблемы симметрии скульптурной группы. Исследователь заметил, что группа будет несимметричной, если не уравновесить трех дополнительных героев — Тесея, Кодра и Филая — тремя другими персонажами. Скорее всего, полагал Сауэр, в V в. до н. э. памятник включал 19 статуй, а в эллинистическую эпоху трех неизвестных нам персонажей заменили тремя новыми эпонимами. Как видим, данное решение не согласуется с гипотезой археологов об удлинении цоколя памятника в эллинистическую эпоху. Сравнительно недавно проблема лакуны в тексте Павсания была вновь поднята в исследовании: Shear 1976: 221, примеч. 112. См. также: Kron 1976: 225 — автор подчеркивает, что Павсаний ясно пишет о том, что на памятнике представлены не все эпонимы.
1060
О связи между этими фактами см.: Busolt 1892: 589, примеч. 4; в более общем плане см. мой очерк об Эпаминонде, публикуемый выше. Что касается Курциуса, то он пишет следующее: «Совершенно немыслимо, чтобы в таком важном официальном памятнике, к тому же в Дельфах, где состоялось утверждение названий десяти афинских фил, могли быть допущены столь вольные изменения. Как филы, чьи герои оказались исключенными, могли перенести подобное унижение? В частности, как допустить исключение филы Эантиды, находившейся на вершине славы и пользовавшейся привилегией, состоявшейся в том, что на общественных праздниках ее хор никогда не выступал последним?» (Curtius 1899: 365). Замечу, что последняя ремарка Курциуса основана как раз на сведениях Плутарха.
1061
Ср.: Petersen 1901: 144. Ответ Леви (Loewy 1900) не вызвал продолжения дискуссии. У. Крон (Krön 1976: 225) не уверен в том, что эпонимы были изображены бородатыми: Аякс, Ойней и Гиппотоонт часто представлены в юношеском облике.
1062
Pomtow 1902: 82—84; 1908 / II: 87: «Вполне допустимо, что когда афиняне прислали в Дельфы статуи новых эпонимов — царей, то изображения трех старых эпонимов уступили им место». Впоследствии Помтов в присущей ему манере легко менять свои взгляды отказался от этой гипотезы (см.: Pomtow 1924: 1215—1216). Впрочем, она появляется в работе: Barron 1964: 46 (автор, правда, не ссылается на немецкого ученого); к аналогичной точке зрения приходит в конечном счете и У. Крон (Krön 1976: 225).
1065
Вероятно, Мильтиад находился посередине между богами; к сожалению, мы не можем с точностью сказать, составляли ли два божества и стратег первый ряд группы или же они стояли в центре одного ряда с героями.
1066
На значение ετι δέ в свое время обратил внимание Сауэр (Sauer 1889: 19); блестящий анализ композиции памятника дан в работах Э. Петерсена (Petersen 1891: 277— 278; 1901), хотя их автор заходит слишком далеко, говоря о «марафонском» Аполлоне как прототипе Аполлона Тибрского. Развивая идеи Петерсена, Хитциг и Блюмнер (Hitzig, Bluemner 1907—1910 / III: 678) вполне обоснованно сравнивают композицию марафонского ex-voto с композицией фронтона.