Но вернемся к Дж. Андерсону. Было бы преувеличением сказать, что он никак не комментирует сообщение Ксенофонта об охоте на кабана. Таким комментарием служит дословная цитата из описания «вазы Франсуа» (ок. 560 г. до н. э.), знаменитого аттического кратера из Археологического музея Флоренции, сделанного оксфордским знатоком керамики сэром Джоном Бизли[1172]. Дж. Андерсон цитирует его так, словно слова Бизли и изображение Калидонской охоты одинаково прозрачны, словно замечания Ксенофонта могут быть представлены параллельно истории Мелеагра и Аталанты[1173] и словно сам Бизли на той странице, которую цитирует Андерсон, не ссылается на данные, не имеющие ничего общего с техникой охоты на вепря, но тесно связанные с проблемами, изучаемыми в «Черном охотнике», в особенности с возрастными классами: «Пелей безбород, поскольку предполагалось, что это событие произошло, когда он был еще очень молод, до его женитьбы». Естественно, Андерсон прекрасно сознает, что невозможно удовлетвориться тем, чтобы просто добавить Бизли к Ксенофонту, но ведет себя так, как будто этого не знает.
Добавлю еще несколько слов. Конечно, история охотничьей техники и практики — это одно, а история гражданских ценностей и идеологии, посредством которой происходило самоутверждение полисов, — другое. Но как можно понять, например, то, что во время Пелопоннесской войны вероломство, хитрость (απάτη) появляется в речах, вложенных в уста Перикла, и в рассказе Фукидида как характерная черта спартанцев и их полуостровных союзников, если не знать всегдашнее их стремление быть воплощением идеала гоплита?[1174]
Если верно, что в научной литературе существуют те дурные привычки, которые я критиковал, избрав временной символической мишенью книгу Андерсона, столь же верно и то, что существуют и противоположные, симметричные недостатки, в особенности у французских ученых. Некоторые авторы имеют обыкновение, в значительной степени под влиянием плохо усвоенных работ Ролана Барта, считать эквивалентными факторы языка и факторы общества, что может привести лишь к абсурдным выводам. Почему необходимо делать различие между миром Одиссея и Квинта Смирнского или Иоанна Цеца? Я сам, как говорится, историк воображаемого, а это означает, что в принципе я считаю воображаемое разновидностью реального, но сразу добавлю, перефразируя знаменитые слова Оруэлла, что некоторые уровни реальности более реальны, чем другие. Я охотно вслед за С. Голдхиллом допускаю, что в Афинах существовал «мир слов» (cité des mots)[1175], и я уже ссылался на «мир изображений» (cité des images). Однако обнаружить в мире изображений очертания реальной политики нелегко, если это вообще возможно. Фриз Парфенона изображает собрание богов, а не людей, а на коринфских или аттических вазах лишь изредка изображается фаланга гоплитов, но никогда — народное собрание или совет. В то же время «мир изображений», отделенный от мира политики, полностью потерял бы возможность быть понятым[1176].
Позволю себе привести пример удачного, на мой взгляд, использования этого метода. Ф. Артог убедительно показал, что скифы в IV книге Геродота должны расцениваться как хитрые эфебы, а точнее — как эфебы-охотники и кочевники[1177]. Таким образом, у Геродота греческая эфебия, институт, который мы видели сначала в гомеровском мире, становится семантической категорией, или, в терминах К. Леви-Стросса, «символическим оператором»[1178]. Артог напоминает нам также знаменитое отождествление скифов с эфебами у элейцев, о котором сообщает «Лексикон» Фотия[1179]. Аттические вазы предоставляют некоторое подтверждение изложенного, однако более хрупкое, чем то, на котором я основывал свое рассуждение о черных хламидах. Скифские лучники, охотники и эфебы, как показал Ф. Лиссарраг, взаимозаменяемы в изображениях на них, причем все они противопоставляются гоплитам[1180]. Парис-Александр в вазописи эквивалентен одному из этих скифских стрелков[1181]. Но если эфебия становится семантической категорией, то это, разумеется, происходит потому (и это известно Ф. Артогу и Ф. Лиссаррагу), что она всегда была и всегда ощущалась именно греческим институтом[1182].
Я отвлекся от изучаемого института, уйдя в разбор того, как он ощущался или угадывался в гомеровских текстах. Был ли он общегреческим институтом? Это предположение возможно, однако его, видимо, невозможно доказать. Вполне вероятно, что разные типы полисов, развиваясь, породили очень разные формы и функции рассматриваемого института.
1172
Beazley J. D. The Development of Attic Black-figure. Berkeley; Los Angeles, 1951. P. 32-33. Процит.: Anderson J. K. Op. cit. P. 58.
1174
См. замечания: Cartledge P. Op. cit. Р. 11—27, особенно 44; Heza Е. Ruse de guerre, trait caractéristique d'une tactique nouvelle dans l'oeuvre de Thucydide //Eos. 1984. 62; ср.: Said S., Tredé M. Art de la guerre et expérience chez Thucydide // Class, et Med. 1985. 36. P. 65—85. Главные упоминания y Фукидида: II. 39; III. 30—32; V. 8. О засадах и военных хитростях в общем см.: Pritchett W. К. The Greek State at War. Berkeley; Los-Angeles, 1974. Vol. II. P. 156-189; Vol. III. 1979. P. 330 и, естественно: Détienne M., Vernant J.-P. Les Ruses de l'intelligence, la Métis des Grecs. P., 1978 2.
1176
Дискуссия по этой проблеме была вновь поднята в статье: Loraux N. Repolitiser la cité //L'Homme. 1986. 97-98. P. 239-255; cp: Schnapp A. La cité sans images? //Bulletin des amis de la Bibliothèque Salomon Reinach. 1978.
1177
Hartog F. Le Miroir d'Hérodote: Essai sur la représentation de l'autre. P., 1980. P. 69—79.
1178
Ср. удачное использование этого метода для анализа античности: Borgeaud Ph. L'animal comme opératuer symboliqye // L'animal, l'homme, le Dieu dans le Proche-Orient ancien (Cahiers du CEPOA). Genève, 1986. P. 13-19.
1180
Lissarague F. Archers, peltastes et cavaliers: Aspects de l'iconographie attique du guerrier. Thèse du 3e cycle, EHESS. P., 1983.
1181
О скифах см. еще: Brown F. S., Blake Tyrrell W. Μ. Εκτιλώσαντο. A Reading of Herodotus Amazons // CJ. 1985. 80. P. 297-302; Blake Tyrrell W. M. Amazons: A Study in Athenian Mythmaking. Baltimore; London, 1984.
1182
Именно поэтому «Storie di caccia», проанализированные Ε. Пеллицером (Pellizer Ε. Favole d'identitâ; favole di paura. Roma, 1982) кажутся мне, несмотря на интересные параллели, особенно на с. 40—46, зависящими от совершенно других явлений.