Не успели дух перевести, снова дудка. На этот раз свистел боцман к кашице. Побежали артельные с бачками на камбуз. Сегодня вторник, а значит, положена служителям на завтрак каша густая, мясом заправленная. На брезенте разложили артельщики сухари ржаные, расставили чайники со сбитнем горячим, посреди медный бак с кашей. Расселись матросы «по кашам», вынули ложки и, достоинство соблюдая, за еду принялись. Котел общий, потому и черпают так, чтобы всем поровну, и сухариками заедают. К личинкам долгоносика за недели плавания привыкали, как к неотъемлемой начинке, и не слишком усердствовали в выбивании их. Да и чего привередничать, мясо, оно и есть мясо!
Едят матросы, вроде бы не спеша, а все же поторапливаются. Вот-вот дудка к учению свистнет, тогда не до еды будет...
С попутным ветром транспортный отряд быстро добежал до Борнхольма. Поджидая главные силы, суда лавировали в оконечностях острова, близко к нему не приближаясь.
Тем временем, уйдя к северу, Спиридов крейсировал с кораблями взад-вперед от Гогланда до Фаре.
— Не могли же они враз потопнуть? — злился он. — Хоть кто-то да должен объявиться...
Подле адмирала крутился, заглядывая в глаза, капитан-лейтенант Виллим Фондезин[27]. Спиридов подхалимов не терпел и теперь искал предлог, чтоб избавиться от не в меру услужливого адъютанта:
— Сгоняй шлюпкой на «Орел» и извести Клокачева о моем неудовольствии от его маневров!
Фондезин пожал плечами — совсем старик из ума выжил, — стоит ли за этим гонять шлюпку. Но, встретив тяжелый адмиральский взгляд, опрометью кинулся исполнять приказание.
Так, в эскадренных делах и заботах проходили дни. Уже догнал эскадру задержавшийся у Красной Горки «Святослав», а Андерсона все не было. Адмирал почти сутками пропадал наверху. Расхаживая по шканцам, он вглядывался вдаль: не мелькнет ли где долгожданный парус?
Наблюдая как-то за работами корабельными, приметил Спиридов пожилого боцмана с серьгой в ухе, что, собрав подле себя в кружок рекрутов, терпеливо учил их вязать морские узлы. Лишь мгновение какое-то морщил адмирал лоб, припоминая.
— Здорово, Евсей, поди-ка сюда!
— Здравия желаю, ваше превосходительство! — вытянулся, подбегая, старый марсофлот.
— Будет тебе, старина! — махнул адмирал рукой. Знались Спиридов и Евсей еще с азовских славных дел. Был тогда нонешний адмирал в чинах скромных лейтенантских, а боцман евстафиевский и вовсе рекрутом зеленым. Затем несколько кампаний отплавали они вместе на Балтике. Еще раз повстречались уже под Кольбергом-крепостью, где оба в десанте морском сражались. Там Евсей и рану тяжелую получил, но первым на бастион вражеский взобрался, а Спиридов на том бастионе самолично флаг Андреевский водрузил...
Подошел к боцману адмирал, обнял его и расцеловал троекратно.
— Спасибо, Евсей Нилыч, за Кольберг!
Непонимающе смотрели на происходящее офицеры, изумленно — матросы. Нечасто такое видеть доводилось!
— Как здоровьице-то твое, старина? — поинтересовался, выпуская из объятий старого соратника, Спиридов.
— Ничего, иногда лишь хватанет спину, а так дотянем помаленьку. С флота все одно иттить некуды. Родня в деревне вся, почитай, перемерла, да и от землицы уже поотвык я, так что буду на кораблях помирать!
— В годы-то молодецкие не такие разговоры водили мы с тобой, а? — Адмирал подобрал живот, подбоченясь. — У меня, почитай, то же самое: как стрельнет поясницу, хоть волком вой. Да и ноги слабы стали, по трапам бегать тяжело.
— Стареем, видать, ваше превосходительство Григорий Андреич, — покачал головой Евсей.
— Вот дотянем путеплавание сие, покажем молодым, как воевать должно, и с чистой совестью в кущи райские подадимся. Как мыслишь, Евсей Нилыч, осилим?
— А чего его не осилить-то? — искренне подивился боцман. — Мы ж рассейские, как-никак!
— Ну, коли, ветераны таковы слова говорят, знать, и впрямь выдюжим! — рассмеялся адмирал.
После встречи той Евсей, что на крыльях летал. Шутка ли, такой почет ему при всех от самого Спиридова вышел!
Погода меж тем с каждым днем ухудшалась. По небу проносились низкие лохматые тучи. Вытянулись в нитку вымпела. А корабли вовсю швыряло на разгулявшихся волнах.
— Придется штормовать, — загрустил Спиридов и велел поднять сигнал «Держаться всем по способности». А ветер крепчал. На кораблях спешно спускали брам-стеньги и брали рифы у марселей, торопливо затягивали парусиной люки. Приседая в глубоких разводьях, «Евстафий» валился с одного борта на другой. Ветер уже не стонал, а ревел во весь голос. Под его напором гнулись стеньги, дугой выгибались реи.
27
В.П. Фондезин — адмирал, участник Архипелагской экспедиции. Позднее командовал рядом кораблей Балтийского флота, был командующим Азовской флотилией. В начале русско-шведской войны 1788—1790 годов командовал отрядом кораблей в Копенгагене, но был снят за преступную бездеятельность. В последующие годы занимал ряд береговых должностей. Впоследствии был назначен главным командиром Черноморского флота и членом адмиралтейств-коллегии. Уволен с флота в 1809 году.