Случайность означает, что каждое действие, выбор или событие зависело от бесчисленного множества других факторов. Например, несвоевременный отъезд генерального секретаря Чжао Цзыяна в Северную Корею 23 апреля 1989 года и прибытие советского лидера Михаила Горбачева в Пекин на саммит 15 мая 1989 года изначально не имели ничего общего с демократическим движением в Китае, но именно они сыграли значимую роль в описываемых событиях. Частные решения разных людей в совокупности привели к результатам, которые оказались шокирующими и не предопределенными.
Я стремлюсь рассмотреть описываемые события в максимально широком контексте, однако такой подход не является исчерпывающим. Отчасти это обусловлено объективной ограниченностью источниковой базы, а отчасти тем, что, выводя на первый план людей, места и события, которым ранее не уделялось внимания, я делаю сознательный выбор: не повторять того, что до меня было неоднократно описано. Например, движение пекинских студентов играет значимую роль в подготовке событий Четвертого июня, но я воздержусь от детального описания их дебатов или философии городской интеллигенции. Я также не останавливаюсь на частных символах или символизме в целом. Я не буду упоминать «сцену человека напротив танка» или посвящать более одного предложения статуе Богини демократии, – эти два символа больше говорят о воображении североамериканских и европейских наблюдателей, чем о том, что произошло в Китае в 1989 году[3]. Излишняя концентрация на фигуре неизвестного человека, который позволил сделать историческую фотографию, стоя перед танками 5 июня 1989 года, является оскорблением страданий тысяч раненых или стоящих против артиллерийских установок и танков НОАК, чье мужество не попало на камеры.
Иерархия китайского общества в 1989 году была патриархальной, сексистской, антикрестьянской и исповедующей идеологию превосходства ханьского этноса (это означает, что доминирующая этническая группа хань создала систему, которая относилась к «не-ханьцам», в том числе тибетцам и уйгурам, как к низшим группам). Рассказы о событиях Четвертого июня воспроизводят эту иерархию. Они придают слишком большое значение хань и игнорируют опыт сельских жителей, они рассматривают борьбу не ханьских народов за автономию как второстепенную. Они также преуменьшают значение участия и взглядов женщин, а иногда женоненавистнически принижают роль Чай Лин как лидера движения и обвиняют ее в подстрекательстве.
Североамериканские авторы, пишущие о событиях Четвертого июня, живут в обществе, которое само является патриархальным, сексистским и сторонником превосходства белой расы. Это и есть реальность, формирующая научные предпочтения тем, достойных исследования. Мне понадобилось довольно много времени, чтобы научиться распознавать и противостоять иерархиям исключения и дискриминации, в которые я лично вовлечен как привилегированный белый мужчина. Но делать это необходимо. Я намеренно акцентировал внимание на таких авторах, как Чай Лин, Дениз Чун, Чун Яньлинь, Луиза Лим, Ровена Сяоцин Хэ и У Жэньхуа, – которым ранее не придавалось особого значения. Цитаты из их работ я привожу далее, а также в списке рекомендуемой литературы в конце этой книги.
Десять лет назад я планировал проводить семинары о событиях Четвертого июня, чтобы подготовиться, как я надеялся, к тому скорому времени, когда проводить интервью и читать китайские архивные материалы о 1989 годе можно будет открыто. Однако исследования даже по нейтральным темам становятся все более трудными, особенно с тех пор, как Си Цзиньпин занял руководящий пост в 2012 году. Репрессии КПК, замалчивание масштабов демократического движения, а также цензурированная характеристика расправы диктуют необходимость рассказать правду об истории событий Четвертого июня – даже несмотря на ограниченность источников. Студенческое движение в Пекине было ранее задокументировано, источников по этой теме достаточно и за пределами Китая. В сочетании с разоблачающими (но также оправдательными и преследующими личные цели) мемуарами премьера Ли Пэна, генерального секретаря Чжао Цзыяна, журналистов Лу Чаоци, Чжан Ваньшу и других, материалы о студенческом движении дают более полную картину взаимодействия между высшими лидерами, студенческими активистами и простыми гражданами.
3
Майкл Даттон пишет, что «сцена человека напротив танка» – единственная «уличная сцена в Китае, которую стоило запомнить по мнению Запада… Репрезентация настолько сильна, что разрушает другие представления» [Dutton 1998: 17].