Молодой хан слушал молча, ожидая, когда иссякнет гнев его матери. Затем он вышел из юрты, сказав: «Мне было не по себе, когда я делал это. А теперь мне стыдно».
Тебтенгри продолжал ходить из юрты в юрту и создавать неприятности. Утверждая, что в своих действиях руководствуется откровениями свыше, он был для монгольского хана как бельмо на глазу. Тебтенгри собрал вокруг себя немало сторонников и, будучи амбициозным, верил, что способен подорвать престиж молодого хана. Опасаясь вступать в конфликт с самим Темучином, он и его сообщники разыскали Темугу-отчигина, самого младшего из братьев хана, и принудили его преклонить перед ними колени.
Традиция запрещала монголам применять оружие в разрешении конфликтов друг с другом, однако после этого поступка шамана Темучин вызвал Темугу и сказал ему:
– Сегодня Тебтенгри придет в мою юрту. Обращайся с ним так, как захочешь.
Положение Темучина было непростым. Мунлик, вождь олкунутов и отец Борте, много раз помогал ему в битвах и снискал уважение. Сам Тебтенгри был шаманом, прорицателем и колдуном. Темучин как хан должен был выступать в качестве судьи в урегулировании конфликтов и не идти на поводу своих желаний.
Он был в юрте один и сидел у огня, когда вошли Мунлик и семеро его сыновей. Он приветствовал их и они сели по правую руку от него, когда вошел Темугу. Все оружие, конечно, было оставлено у входа в юрту, и младший брат схватил Тебтенгри за плечи.
– Вчера меня силой заставили встать перед тобой на колени, но сегодня я померяюсь с тобой силой.
Какое-то время они боролись, а другие сыновья Мунлика поднялись с места.
– Боритесь не здесь! – обратился Темучин к дерущимся. – Идите наружу.
У входа в юрту стояли в ожидании трое сильных бойцов. Они как раз ждали этого момента, действуя по указке Темугу или хана. Они схватили Тебтенгри, как только он появился, сломали ему позвоночник и отшвырнули в сторону. Он остался лежать неподвижно у колеса повозки.
– Тебтенгри поставил меня вчера на колени! – воскликнул Темугу, обращаясь к своему брату хану. – Теперь, когда я хочу померяться с ним силой, он лежит и не встает.
Мунлик и его шестеро сыновей бросились к выходу, выглянули и увидели тело шамана. Горе охватило вождя, и он обернулся к Темучину.
– О, каган, я верой служил тебе до сегодняшнего дня.
Значение сказанного не оставляло места сомнениям, и его сыновья приготовились наброситься на Темучина. Темучин встал. Он был безоружен и иначе как через вход выйти из юрты не мог. Вместо того чтобы звать на помощь, он сказал сурово разъяренным олкунутам:
– Прочь с дороги! Мне нужно выйти.
Озадаченные неожиданной командой, они посторонились, и он вышел из шатра к посту стражи из своих воинов. Все же этот случай стал одним из инцидентов в череде бесконечных конфликтов вокруг рыжеволосого хана. Но ему хотелось по возможности избежать кровавой вражды с родом Мунлика.
Ночью Темучин велел двум своим людям поднять тело шамана и вытащить его через дымоход на самом верху юрты. Когда среди ордынцев стало расти любопытство по поводу того, что стало с колдуном, Темучин открыл вход в юрту, вышел и объяснил им:
– Тебтенгри бил моих братьев и неправедно клеветал на них; за то небо не возлюбило его и отняло вместе и жизнь, и тело его.
Но когда он вновь остался наедине с Мунликом, то говорил с ним совершенно серьезно:
– Ты не учил своих сыновей послушанию, хотя им это и было необходимо. Что касается тебя, то я обещал оберегать тебя от смерти в любом случае. И давай закончим с этим {3}.
Между тем не было видно конца межплеменным войнам в Гоби, этой «волчьей распри» больших родов с погонями и преследованиями. И хотя монголы все еще считались слабее других племен, все же под знаменем хана было сто тысяч юрт. Защитой для его подданных были его ум и хитрость, а его жестокая смелость воодушевляла его воинов. Ответственность не за несколько семей, а за целый народ ложилась на его плечи. Сам он мог спать спокойно по ночам; поголовье его домашнего скота неуклонно росло благодаря получаемой «ханской десятине». Ему было уже за тридцать, он был в расцвете сил, а его сыновья теперь скакали вместе с ним и уже высматривали будущих жен, подобно тому как он сам когда-то путешествовал по равнинам бок о бок с Есугеем. Он отобрал у своих врагов то, что ему принадлежало по наследству, и не хотел лишаться этого богатства.
Но что-то еще зрело в его голове – недодуманный план, невыраженное до конца желание.
3
Монгольское «Сокровенное сказание» довольно аллегорично и создает впечатление, что события в Гоби были порождением проявления доблести одних и коварной измены небольшой кучки других. В действительности история заговора шамана продолжалась длительное время и в это противоборство были вовлечены и немалые силы противных сторон. По-своему этот факт столь же значителен, как и в Европе война между церковью и королем в царствование Фридриха II, а затем и Фридриха-Вильгельма IV – «Невинного».