Другой особенностью характера Чингисхана была его природная подозрительность. Это ярко демонстрируют арест его брата Хасара после наветов шамана Кокэчу, его выговор Джебе после быстрого и блестящего триумфального похода этого полководца против Кучлука. Вследствие своей подозрительности Чингисхан не позволял никому приближаться к власти. По мере укрепления собственной власти он все больше боялся ее потерять[801].
Как и все его современники, Чингисхан заботился исключительно о себе, своих потомках и самых близких товарищах. Нет свидетельств того, что он думал о благосостоянии народа[802], таких положений не содержится даже в Ясе. При этом Чингисхан не ощущал себя вождем целого народа: он был главой монгольской аристократии, которую сначала объединил, а затем дал власть и богатство. Особенность Чингисхана состояла в том, что, хотя он завоевал часть мира, а остальную часть заставил бояться, ему не было свойственно головокружение от успехов. Даже культурные китайцы изумлялись благородству этого так называемого варвара[803].
Как и его соотечественники, Чингисхан любил выпить, а охота была его любимым занятием. Хотя завоеватель мира, несомненно, временами бывал пьян, его нельзя обвинить в злоупотреблении алкоголем. В то время как Угедей и Толуй были настоящими рабами алкоголя[804]. Пьянство для монголов было своего рода проявлением мужества и доблести (см. гл. 1). Поэтому было трудно запретить этот широко распространенный порок в Ясе.
Женщины играли важную роль в частной жизни Чингисхана. Четырьмя главными женами Чингисхана были Бортэ, Кулан, Джису и Джисуген. Он держал орду для каждой из них. Помимо этих женщин у него были и другие: дочь императора династии Цзинь, дочь короля Си-Ся и Гурбесу, прежняя жена завоеванного Таянхана найманов. Он также имел множество наложниц. Всякий раз во время отдыха Чингисхан хотел, чтобы его окружали привлекательные женщины, и всегда любил смотреть на девушек за работой. В продолжительные кампании он брал с собой одну из главных жен. Ему нравилось, когда его развлекал оркестр из 17 или 18 прекрасных исполнительниц[805].
Хотя в юности Чингисхан показал, что может быть храбрым и смелым, и часто рисковал, позже, будучи военачальником, он уже никогда не выказывал бесстрашия. В его понимании роль вождя в сражении намного важнее роли бойца; все формы романтичного героизма были чужды его природе[806]. В этом отношении он сильно отличался от другого азиатского завоевателя Тимурленга (Тамерлана). Чингисхан осуществлял военные операции лично; но он не считал, что работа верховного военачальника заключается в том, чтобы сражаться в первых рядах конницы.
Однако Чингисхана нельзя обвинить и в недостатке мужества. Тот факт, что он проделал путь от простого племенного вождя до одного из самых могущественных повелителей в мировой истории, показывает, насколько он был храбр. Он никогда не оказывал давления на вассалов и всегда выжидал время, понимая, как опасно потерять расположение союзников. Хотя Чингисхан старался действовать с большой осторожностью, он очень сильно рисковал, нападая с сравнительно небольшой армией на мощную империю Цзинь и позже на огромный султанат Хорезм. То, что обе эти войны были успешны, говорит о гениальности Чингисхана как полководца.
Чингисхан не использовал никаких оригинальных приемов ведения войны. Он просто усовершенствовал методы своих предшественников-степняков. Жесткая дисциплина гарантировала строгое выполнение приказов. Даже основная организация монгольской армии не была придумана завоевателем мира. Однако не вызывает сомнений то, что он сыграл уникальную роль в создании этой безупречной структуры.
Глубокое знание человеческой психологии помогло ему выбирать подходящих военачальников. Обычно при выборе происхождение и возраст не имели для него никакого значения. Военачальникам, которых он выбирал, часто поручались задания, которые те должны были выполнить самостоятельно, в отдалении от основных сил монголов. Ни один из полководцев, на которых завоеватель мира возлагал надежды, никогда не подвел его. Это было следствием его абсолютной власти и уважения, которое он вызывал у всех. Его выбор гражданских советников также говорит о его поразительном умении разбираться в людях. Все они без исключения были способными и верными служащими.
Кроме того, Чингисхан внимательно слушал то, что говорили ему советники. В этой связи показателен тот факт, что, хотя он сам был неграмотным и мог говорить только на монгольском языке[807], он признал необходимость и ценность введения уйгурского письма в качестве официального алфавита монголов, которые до этого не знали письменности.