Выбор нового Великого Хана происходил в огромном шатре, который мог вместить приблизительно 2000 человек. Окруженный деревянным забором, шатер был установлен в большом лагере (Орде)[1067]. Присутствовали почти все Чингисиды. Первой прибыла Соркактани, вдова Толуя, с сыновьями. На курилтае были также Тэмугэ с сыновьями, Ильчитай, сын Хачиена, сыновья и внуки Чагатая и сыновья Джучи. Сыновья и внуки Угедея, как наиболее вероятные кандидаты на престол, разумеется, тоже присутствовали. Бату не приехал[1068]: по-видимому; ему сообщили об интригах Туракины и ее стремлении сделать Гуюка Великим Ханом. Под предлогом приступа подагры[1069] Бату остался в своей Орде в низовьях Волги. Указывая на то, что, как старейшина Чингисидов, он не может отсутствовать, Субэдей тщетно пытался убедить его изменить свое решение[1070].
Прибыли гости со всех частей большой империи. Губернаторы, которые были непосредственно подотчетны центральной власти, представляли завоеванные страны. Вассалы присутствовали непосредственно или присылали представителей. Собрание превратилось в великолепное зрелище, оставившее приятное впечатление о монгольской элите. Среди самых знатных гостей были князь Владимиро-Суздальский Ярослав (он умер во время курилтая), будущий султан Сельджуков Рума Клыч Арслан, главный кади (судья) халифа Багдада Смбат, брат короля Киликии Хетума I, оба претендента на грузинский престол — Давид Лаша, сын покойного царя Георгия III, и Давид Нарин, сын царицы Русудан, представители правителей Алеппо, Мосула, Фарса, Кермана, Эрзурума и Аламута. Все гости были размещены в 2000 шатрах и, согласно Джованни да Плано Карпини, не должны были платить за оказанное гостеприимство.
С самого начала стало ясно, что было три кандидата на престол: Кокген, который, вероятно, был утвержден Чингисханом как возможный преемник Угедея[1071]; Ширемун, кого выбрал Угедей; и Гуюк, представленный своей матерью. Минус Коктена заключался в его слабом здоровье. Хотя на Ширемуна возлагались большие надежды, его считали еще слишком молодым для того, чтобы стать во главе могущественной империи. Плано Карпини говорит, что шансы Коктена и Гуюка были сначала равны, но окончательный выбор пал на последнего. Гуюк поставил условие, что будущие Великие Ханы должны выбираться только из членов его семьи[1072].
Инаугурация нового Великого Хана прошла, как сообщает Плано Карпини, 24 августа 1246 года. В соответствии с ритуалом при этом все снимали головные уборы и перебрасывали пояса через плечо. Орду и другой родственник (вероятно, Есу-Мункэ) взяли Гуюка под руки и отвели его к трону. Затем все присутствующие вышли из шатра и преклонили колена, стоя лицом к югу. Джованни да Плано Карпини отказался сделать это, так как не знал, было ли это формой колдовства или жестом преклонения перед Богом или неким другим высшим существом[1073].
Папский нунций
В Европе впервые услышали о Чингисхане в связи с его завоеванием Хорезма. Европейские христиане подумали, что нашли в лице неизвестного завоевателя союзника в их борьбе с мусульманами[1074]. Теперь помимо легенды о Протопресвитере Иоанне, рассказанной крестоносцами на Святой Земле, появились слухи о племенах Центральной Азии, которые приняли христианское несторианство[1075]. Однако интерес к новому завоевателю начал пропадать после того, как стали известны истории о походах Джебе и Субэдея на Русь в 1221–1222 годах. До второго нашествия на Русь легендарные азиатские варвары не привлекали к себе особого внимания в Европе, но безразличие сменилось страхом, как только монгольская армия продвинулась в глубь Европы и в 1241 году одержала крупную победу при Легнице и Мохи.
Иннокентий IV, ставший папой Римским в 1243 году, не раз показал, что он, как никто другой, достоин папского престола. Новый понтифик решил убедить монголов жить в мире с Европой, обратив их в христианство. Чтобы сделать это, он сначала решил узнать как можно больше об этих неизвестных людях из Средней Азии, обратившись к главам тех стран, что пострадали от их нашествий в 1240–1242 годах[1076]. В частности, он получил много ценных сведений от венгерского короля[1077]. В этом отношении король Бела IV, казалось, был проинформирован лучше остальных европейских монархов: после того как Бату в 1242 году оставил его страну, он продолжал тщательно следить за монгольскими завоеваниями[1078].
1067
Орда (