Так Нодье в восприятии русской публики постепенно превращался из певца романтического бунта против сословных и имущественных барьеров (”Жан Сбогар”) в борца против буржуазной современности в целом, причем рисуя этот образ, русский литератор активно использует и дополняет биографическую легенду, созданную самим Нодье.
Что же касается библиофильских сочинений Нодье, то история их русских переводов в первой половине XIX в. бедна; можно назвать лишь перевод ”Библиомана” (Сын отечества, 1834. Ч. 164, Т. 42. № 16. С. 533–553) и рецензию на ”Вопросы литературной законности”, или, в тогдашнем переводе, ”Вопрос, касающийся до судебной Словесности” (Сын отечества, 1828. Ч. 119, № 12. С. 394–402). Обе публикации принадлежат перу Ореста Михайловича Сомова (1793–1833). Собственно говоря, рецензия Сомова представляет собою перевод отклика (а точнее, краткого пересказа-реферата), извлеченного ”из одного лучшего французского Журнала”, поэтому мы приведем лишь ее финал, где Сомов сам характеризует эту ”любопытную и полезную книгу”:
”Предмет, изложенный Г. Нодье, заслуживает общее внимание не только во Франции, но и у нас, особенно с тех пор, как мы имеем закон о литературной собственности и правах Писателей, Высочайше дарованный нам в 22 день Апреля сего года в одно время с Цензурным Уставом. Теперь никто уже не осмелится безнаказанно присваивать себе чужие труды; а если и найдутся такие смельчаки, то они будут преследуемы законом. Желательно, чтобы кто-нибудь из известных наших Литераторов взялся перевести книгу г. Нодье, которой явная цель есть та, чтобы заклеймить в общественном мнении те литературные посягательства, кои, по сущности своей, ограждены от наказаний, полагаемых законами” [95].
Переводы из Нодье в XIX веке носят характер как бы случайный и не дают представления обо всех гранях творчества Нодье, прежде всего о его таланте фантаста и сатирика.
Положение не изменилось кардинальным образом и в нашем столетии. Переведен ”Жан Сбогар”; перевод В. Н. Карякина под ред. Е. А. Гунста вышел отдельным изданием в 1934 г.; перевод Н. Фарфель — в 1960 г. в составе сборника ”Избранные произведения” (переводы под редакцией А. Л. Андрес и А. С. Бобовича), куда вошли некоторые (преимущественно сентиментальные) повести; переведены в самое недавнее время — увы, с сокращениями — две важные литературно-критические статьи Нодье (О некоторых классических логомахиях; О фантастическом в литературе // Литературные манифесты западноевропейских романтиков. М., 1980. С. 404–412; Пер. Е. П. Гречаной), однако можно сказать, что подлинное знакомство русскоязычного читателя с Нодье — ”рассудительным насмешником”, ироническим парадоксалистом, язвительным наблюдателем, скептическим мыслителем, с тем писателем, которому Бальзак сказал: ”Вы бросили на наше время прозорливый взгляд, философский смысл которого выдает себя в ряде горьких размышлений, пронизывающих ваши изящные страницы, и вы лучше, чем кто бы то ни было, оценили опустошения, произведенные в духовном состоянии нашей страны четырьмя различными политическими системами” [96], — это знакомство еще впереди.
В. А. Мильчина
95
Сын отечества, 1828. Ч. 119. № 12. С. 401–402. Упоминаемый Сомовым цензурный устав 1828 г. был существенно мягче, чем предыдущий, принятый в 1826 г. (см. подробнее: Гиллельсон М. И. Литературная политика царизма после 14 декабря 1825 г. // Пушкин. Исследования и материалы. Т. VIII. Л., 1978. С. 195–218).