Неужели же привилегия покупателя – приобретать товары – ниже стоимости! «Нет надобности даже напоминать, что покупатель, в свою очередь, станет продавцом. Он уже был продавцом, прежде чем стал покупателем»[200]. Нельзя допускать существование класса, который потребляет, не производя. Маркс мягко называет это иллюзией.
Конечно, прибыль можно себе платить из собственного кармана, но… это отнюдь не метод «обогащения»[201]. Конечно, можно и надуть. Старый еврей, торгующий еще более старыми монетами, конечно, может продать фартинг времен королевы Анны за гинею, но увеличится ли от этого запас благородного металла страны? Фигурки фабрикантов, менял, ростовщиков и торговцев суетливо-беспомощно мечутся взад и вперед. Все напрасно. «Весь класс капиталистов данной страны в целом не может наживаться за счет самого себя»[202]. Destut de Tracy думает иначе, может быть потому, что он член Института (De France). Движение, суету, верчение Маркс чувствует и говорит им: «Как ни вертись, а факт остается фактом»[203].
Ваше ожидание напряжено. Загадка налицо – она сейчас и разрешится. Она формулирована так, что интригует: «Итак, капитал не может возникнуть из обращения и так же не может возникнуть вне обращения. Он должен возникнуть в обращении и в то же время не в обращении. Сейчас, сейчас…» Маркс бросает: «Hic Rhodus, hic salta!»[204] Маленькая пауза перехода к следующему разделу… Главное действующее лицо сейчас появится на сцену.
Его появлению предшествует несколько секунд подготовки. Чтобы довести до конца напряжение ожидания, логически, совершается последний шаг: раз в метаморфозе Д – Т – Д увеличенной сумме Д предшествует Т, ясно, что увеличение Д может произойти только из товара. Но этот особенный товар обладает чрезвычайно любопытными свойствами: товар, творящий товары… На рынке есть «такой товар, сама потребительная стоимость которого обладала бы оригинальным свойством быть источником стоимости…»[205] «И владелец денег находит на рынке такой специфический товар; это – способность к труду, или рабочая сила»[206].
Итак, появляется рабочий. Его встреча с капиталистом происходит на рынке. Она характеризует лишь определенный исторический этап: ее историческая характеристика – повторение мотива первой фразы «Капитала», первого исторического ограничения темы: дело идет о капиталистическом способе производства. Рабочий должен быть «свободен» в двояком смысле слова: «во-первых, он должен располагать своей рабочей силой как свободная личность своим товаром, во-вторых, не должен иметь для продажи никакого другого товара, должен быть гол, как сокол, свободен от всех предметов, необходимых для практического применения рабочей силы»[207].
Много бичующей иронии влагается Марксом в слово «свобода» в этой главе. Сдержанное негодование чувствуется в каждой строке. Сначала оно не на первом плане: внимание холодно устремлено на анализ своеобразного товара – «рабочая сила». Суть в выводе: стоимость рабочей силы меньше стоимости, создаваемой рабочей силой. В этом – основание возможности эксплуатации, присвоения чужого труда. Еще один холодный логический, но полный ядовитой иронии вывод: рабочий кредитует капиталиста, ибо последний потребляет рабочую силу ранее, чем ее оплачивает. Пока еще мы все на шумном крикливом рынке. Но производство прибавочной стоимости, процесс потребления рабочей силы совершаются не на рынке. Здесь лишь совершается обмен «эквивалентов», покупка рабочей силы.
«Мы оставим поэтому эту шумливую господствующую на поверхности общества, открытую для всех и каждого сферу и вместе с владельцами денег и владельцем рабочей силы спустимся в сокровенные недра производства, у входа в которые начертано: „Вход разрешается только по делу“»[208]. Мы ознакомились сейчас с производством капитала. Наконец-то перед нами откроется тайна добывания прибыли.
Логически тема отдела закончена. Но Маркс не может сдержать накипевшего негодования. Оно прорывается бурной своей страстностью, вскрывая основы творческого процесса: вывод еще неизвестен читателю, но уже известен Марксу. Он дает все предшествующее лишь потому, что знает последующее. Его основной вывод, его критерий для отбора явлений все время в центре его творческого внимания; он сказывается в отборе явлений, но еще не формулируется как таковой.