Солнце стало болезненно ярким, и я, глядя на колышущийся в душном мареве город, подумала: под силу ли фотографии запечатлеть этот жар? Да, некоторые вещи можно зафиксировать на пленке, но как передать то, что я чувствую: обжигающее прикосновение солнечных лучей на коже, влажные от пота волосы и струйки, стекающие по шее и спине, Токио, плывущий в жарком блеске августа.
Я смотрела на здания, возвышающиеся на другом берегу залива, которые моей маме тоже не суждено было увидеть. Приземистые дома из восьмидесятых теснились рядом с причудливыми небоскребами эпохи «экономического пузыря»[74], вроде «Голден Плаза» и «Саншайн Тауэрз».
Странное чувство возникало и при взгляде на дом, где мы жили до развода родителей. Многоэтажный с тонированными стеклами — в те времена он считался верхом архитектурного прогресса, но сейчас выглядел устаревшим, особенно рядом с гигантскими офисными зданиями, которые, заполонив центр, начали подбираться к окраинам с их копотью и смогом. В Токио сохранились следы прошлого, но ничто не вечно. Если вы хотите отыскать исчезнувшие реки, крепостные рвы и старые каналы Эдо, вам следует обратить внимание на современные мосты, автомагистрали и путепроводы — все они встроены в их русла.
Еще при жизни моей матери Токио начал стремительно развиваться. Страна вступила в период экономического расцвета. Земли вдоль побережья очищали от илистых наслоений, старые рыбацкие пристани разбирали — бухта приобретала новый облик. Повсюду тянулись нитки железнодорожных путей и скоростных магистралей, а сам город ощетинился небоскребами. Многоквартирные кирпичные дома и здания в стиле ар-деко, уцелевшие после землетрясения Канто[75] и бомбежек Второй мировой войны, были снесены в лихорадочном стремлении к реконструкции и обновлению, когда все вокруг оказывается подчинено строительству нового, светлого и чистого мира. Время шло, и постепенно упразднилось само понятие исторических построек, постепенного перехода от прошлого к настоящему. Постройки не успевают состариться настолько, чтобы превратиться в развалины, они изначально представляют собой нечто временное. Токио стал городом, где нет ничего постоянного.
Люди часто думают, что здания гораздо долговечнее их самих. Они кажутся надежными и нерушимыми, но на самом деле дома такие же хрупкие, как и люди. Город, возведенный по принципу «разрушай старое и строй новое», с точно такой же легкостью можно и уничтожить.
В тот душный августовский день, сидя на берегу Токийского залива, я видела, как в его водах подрагивает отражение новых сверкающих башен — одно непостоянное зеркало отражало другой временный образ.
Ветер налетал короткими порывами, взбивая воду до тех пор, пока гребни волн не покрылись клочьями белой пены. Интересно, думала я, если, глядя на постоянно меняющийся мир, мы не способны без помощи фотокамеры удержать его образы, может ли рассказ об истории человеческой жизни сохранить ускользающую реальность? Воспоминания о городе, которого больше нет, тесно переплетены с моей личной историей. Дома меня ждут документы и видеокассеты. Только они сумеют поведать о том, что навсегда останется неизменным.
Людям нравится верить в презумпцию невиновности: «Человек считается невиновным до тех пор, пока не доказано обратное». Однако, если вы подсудимый, не обольщайтесь — вас считают виновным с момента ареста. Средства массовой информации всячески поощряют подобный взгляд на вещи: когда расследование только начинается, а свидетелей еще только допрашивают, репортеры без устали строчат длиннющие статьи, полные зловещих подробностей и версий одна страшнее другой. Но как только дело доходит до суда, те же репортеры моментально теряют к нему интерес и в лучшем случае ограничиваются парой абзацев о ходе процесса и предположением о вероятной судьбе обвиняемого.
Любой адвокат подтвердит, что так оно и есть. Если вы оказались под стражей, шансы, что вам удастся выйти на свободу, тают день ото дня. Даже в самом обращении к арестованному словно кроется угроза. С момента ареста и до предъявления обвинения вежливая приставка к вашему имени вроде «сан», означающая «господин», больше не используются. Итак, человек мгновенно перемещается из разряда обычного гражданина в разряд подозреваемого, к нему так и обращаются: подозреваемый Накамура.
ГОРОДСКОЕ УПРАВЛЕНИЕ ПОЛИЦИИ ТОКИО
74
Так называемый японский экономический пузырь — период, длившийся с 1986-го по 1991 год, характеризовавшийся многократным ростом цен на рынке недвижимости и на фондовом рынке. Сдувание пузыря продолжалось более десяти лет, следствием чего стал продолжительный период экономической стагнации, названный впоследствии «потерянным десятилетием».
75
Великое землетрясение Канто, получило название по региону, которому был нанесен наибольший ущерб, произошло 1 сентября 1923 года. Практически полностью разрушило Токио и Иокогаму и стало причиной гибели нескольких сотен тысяч человек.