IV
Инновации в технологиях часто ставят новые вопросы в законодательстве. Пароходная компания, в которой работал Роберт Фултон, принадлежала могущественному клану Ливингстонов из Нью-Йорка; законодательное собрание штата вознаградило их за технологический прорыв монополией на торговлю пароходами в Нью-Йорке. Затем Ливингстоны выдали Аарону Огдену лицензию на торговлю между Нью-Йорком и побережьем Джерси. Томас Гиббонс, бывший деловой партнер Огдена, нанял Корнелиуса Вандербильта в качестве капитана парохода и Дэниела Вебстера в качестве адвоката и оспорил монополию. Дело «Гиббонс против Огдена» дошло до Верховного суда США в 1824 году. Верховный судья Маршалл постановил, что, поскольку Конституция наделяет Конгресс полномочиями «регулировать торговлю между несколькими штатами», монополия, предоставленная штатом Нью-Йорк, не может применяться к торговле с Нью-Джерси.[569] В отличие от решения суда по делу о банке, это решение было встречено с большим одобрением, поскольку пароходная монополия стала непопулярной даже в самом Нью-Йорке и вскоре была отменена.
Ещё более важным, чем толкование федеральной Конституции, было толкование общего права судами штатов. В отличие от континентальных европейских юристов, увлеченных разумом эпохи Просвещения и сводами законов наполеоновских времен, американские юристы почитали наследие, свойственное англоязычным народам, основанное на народных обычаях, впервые зафиксированных странствующими королевскими судьями короля Генриха II. Яростно отстаиваемое англо-американскими колонистами до обретения независимости, уважение к общему праву было подтверждено в Седьмой поправке к федеральной Конституции. Общее право легло в основу правовой системы всех штатов, кроме бывшей французской колонии Луизианы. По словам судьи Джозефа Стори, общее право представляло собой «бдительного и непреклонного стража частной собственности и общественных прав».[570]
Использование общего права подразумевало систему, основанную на обычаях и прецедентах, однако американские судьи устанавливали свою независимость от английских решений и формировали свои постановления в соответствии с меняющимися потребностями Америки. Не будучи неизменной, юриспруденция общего права, основанная на общественном опыте, ценила гибкость. В её рамках судьи эпохи Возрождения балансировали между интересами общества и личности, должников и кредиторов, свободы и регулирования, инноваций и стабильности. Судьи все больше осознавали свою роль законодателя общества. Они ограничивали свободу действий присяжных заседателей установлением фактов, оставляя правовые решения за собой. Их мнениями часто руководили две юридические максимы: salus populi suprema lex est («благо народа — высший закон») и sic utere tuo («так используй своё право, чтобы не ущемить права других»).[571] Судьи постепенно переосмысливали законодательство по таким вопросам, как отчуждение собственности, водопользование и патентные права, таким образом, чтобы оно способствовало развитию предпринимательства и технологических инноваций. Это не обязательно означало выбор между государственными и частными интересами, поскольку в эпоху множества «смешанных» государственно-частных институтов их противостояние не казалось таким резким, как впоследствии. Юрисдикция федерального правительства в отношении межгосударственной торговли также не всегда исключала принятие законов штатами, как это было в случае с монополией на пароходы. Штаты осуществляли широкие «полицейские полномочия» даже в сферах, затрагивающих межгосударственную торговлю, что неоднократно признавал Верховный суд.[572] Американцы, которые и в то время были весьма ревностным народом, предоставляли судам своих штатов много работы. Решения таких юристов штатов, как выдающийся главный судья Лемюэль Шоу из Массачусетса, заложили основу американской юриспруденции общего права.[573]
V
Среди многих аспектов жизни, на которые повлияли революции в области транспорта и коммуникаций, особое место занимала политика. Доступность информации, поступающей извне, освобождала людей от груза местной тирании, будь то местная элита или местное большинство. (По словам историка Ричарда Д. Брауна, местные власти «больше не были привратниками информации для своих соседей».).[574] Люди теперь могли сами читать газеты и журналы и вступать в организации, возглавляемые людьми, живущими в других местах, а также вкладывать свои деньги в далёкие предприятия. Политика, которая долгое время казалась игрой в личное соперничество между местными лидерами, превратилась в борьбу за общественное мнение, которая велась через политические организации и средства печати. Изменения произошли в первую очередь, что вполне уместно, в штате, построившем канал Эри. Политика Нью-Йорка стала микрокосмом будущего национальной политики. Чтобы понять эти изменения, необходимо обратить внимание на сложную борьбу за власть в штате, особенно на борьбу между ДеВиттом Клинтоном и Мартином Ван Бюреном.
569
Гиббонс против Огдена, 22 США (9 Уитон) 1 (1824); Тейлор, Транспортная революция, 56–69.
570
Джозеф Стори, Рассуждения датского профессора права в Гарвардском университете (Кембридж, Массачусетс, 1829 г.), 6. Даже в Луизиане общее право стало преобладать в долгосрочной перспективе; Марк Фернандес, От хаоса к непрерывности: Эволюция судебной системы Луизианы, 1712–1862 (Батон-Руж, 2001).
571
Мортон Хорвиц, «Возникновение инструментальной концепции американского права», Perspectives in American History 5 (1971): 287–326; William Novak, The People’s Welfare: Law and Regulation in Nineteenth-Century America (Chapel Hill, 1996), 9, 44.
572
Уиллсон против Блэкберд Крик Марш Компани, 27 США (2 Питерс) 245 (1829); Нью-Йорк против Милна, 36 США (11 Питерс) 102 (1837); Лицензионные дела, 46 США (5 Говард) 504 (1847).
573
См. Леонард Леви, Закон Содружества и главный судья Шоу (Кембридж, Массачусетс, 1957); Уильям Нельсон, Американизация общего права, 2-е изд. (Афины, штат Гавайи, 1994).