II
Джон Куинси (произносится «Квинзи») Адамс представлял собой ещё одного талантливого и добродетельного человека, достойного сына своего отца. Его интеллектуальные способности и его мужество было выше всяких похвал, а мудрость в понимании национальных интересов выдержала испытание временем. В эпоху, когда президенты, как правило, были хорошо подготовлены предыдущей государственной службой, он пришёл на этот пост самым подготовленным из всех. Он был профессором Гарварда, сенатором от Массачусетса и «полномочным министром» в Нидерландах, Пруссии, Великобритании и России (в Соединенных Штатах титул «посол» не использовался до 1890-х годов). В последнее время Адамс служил своей стране как участник мирных переговоров в Генте и как один из величайших государственных секретарей. Несмотря на все это, Адамсу не суждено было стать успешным президентом. Ограничения его эффективности частично лежали вне его контроля, но часть ответственности лежала на противоречиях в концепции президентской роли самого Адамса.
Современники считали Джона Куинси Адамса квинтэссенцией янки из Новой Англии: серьёзный, трудолюбивый, набожный, с честностью гранита. Однако время, проведенное в Европе, дало ему космополитический взгляд на вещи (а благодаря детству, проведенному в Париже, — свободное владение французским языком). Хотя его предки были пуританами, Адамс принадлежал к либеральному крылу Конгрегациональной церкви, на которую оказали большое влияние концепции Просвещения о правах и свободе человека. Как в общественной, так и в личной жизни Адамс посвятил себя «совершенствованию», что для него означало кропотливую регламентацию всех видов деятельности. Каждый день он находил время для ведения дневника и физических упражнений; во время его президентского срока это включало купание голышом в Потомаке на рассвете. (Он чуть не утонул там 13 июня 1825 года в гребной лодке, которая внезапно наполнилась водой; у президента не было времени снять одежду, которая его утяжелила.).[588] Будучи всю жизнь учеником Цицерона и философов-моралистов Шотландии XVIII века, Адамс представлял себе американскую республику как кульминацию истории человеческого прогресса и реализацию потенциала человеческой природы. Проводя аналогию между технологическим и политическим совершенствованием, он однажды назвал правительство Соединенных Штатов «пароходом морального и политического бытия».[589] Адамс был самым образованным президентом между Джефферсоном и Вильсоном, но, как и многие интеллектуалы, чувствовал себя не в своей тарелке в обществе. Он никак не мог научиться приветствовать публичные выступления. Грузный и лысеющий к моменту инаугурации в возрасте пятидесяти семи лет, он утратил свою юношескую привлекательность; харизма, которой он никогда не обладал. Задумчивый, критически настроенный по отношению к окружающим, Адамс был наиболее недоброжелателен по отношению к себе. Первыя Леди Луиза Кэтрин Джонсон Адамс из Мэриленда, очаровательная и музыкальная, была важным помощником в избирательной кампании своего мужа. Однако в Белом доме её здоровье и настроение ухудшились.[590]
Вступая в должность, Адамс остро осознавал свою уязвимость как президента-меньшинства. «Заранее менее обеспеченный вашим доверием, чем любой из моих предшественников», он умолял в своей инаугурационной речи о «снисхождении» общественности.[591] Контраст между практически единогласным избранием Монро в 1820 году и затяжными, вызывающими разногласия выборами 1824–25 годов не мог быть большим. Соответственно, новый президент предпринял все возможные шаги, чтобы подчеркнуть преемственность между администрацией Монро и своей собственной. Он поддерживал тесный контакт с уходящим президентом во время переходного периода, хвалил достижения Монро и обещал продолжать его инициативы. Действительно, Адамс, вероятно, был предпочтительным кандидатом Монро, хотя для политической осмотрительности вирджинца характерно, что он никогда не делал подобных публичных признаний.
Вступив в должность президента, Адамс отказался признать, что Эпоха добрых чувств не может быть продолжена. В своей инаугурационной речи он радовался тому, что «пагубный сорняк партийных распрей был выкорчеван». Он провозгласил своей целью действительно беспартийный подход к управлению государством и стремился создать администрацию, основанную на «талантах и добродетелях», а не на партийной политике или секционализме, которые он объявил ещё «опаснее», чем партия. Роль исполнительной власти, стоящей над партией, диктовалась политической теорией (Адамс давно восхищался трактатом Болингброка «Идея короля-патриота»), примером Монро и ограничениями его положения как президента-меньшинства с небольшой естественной поддержкой за пределами собственной секции.[592] Соответственно, Адамс оставил на своих местах большинство сотрудников администрации Монро, хотя некоторые из них поддержали его соперников на последних выборах. Он даже предложил Уильяму Х. Кроуфорду остаться в Казначействе, хотя, должно быть, почувствовал облегчение, когда Кроуфорд отказался. Простив ДеВитту Клинтону его поддержку Джексона, Адамс предложил Клинтону главный дипломатический пост в Лондоне. Но Магнус Аполло не желал отказываться от своего губернаторства и предстоящих церемоний строительства канала Эри, которые ему, понятно, нравились. Тогда Адамс обратился к старшему государственному деятелю федералистов Руфусу Кингу, который много лет назад был министром в Великобритании. Старые республиканцы протестовали против выдвижения федералиста, и Адамс сделал лишь несколько других федералистских назначений.[593] Он заполнил вакансию в казначействе Ричардом Рашем из Пенсильвании и передал военное министерство, бывшее ведомство Кэлхуна, Джеймсу Барбуру из Вирджинии. Генеральный прокурор, генеральный почтмейстер и министр военно-морского флота Монро остались на своих местах. В конце концов, Адамс надеялся, что заложил основу для правительства на основе консенсуса, или того, что его британские современники называли правительством «всех талантов».
588
Сэмюэл Флэгг Бемис, «Джон Куинси Адамс и Союз» (Нью-Йорк, 1956) до сих пор остается непревзойденным; об этом эпизоде см. 121.
589
Джон Куинси Адамс, «Доклад о мануфактурах», Конгресс США, Реестр дебатов, 22-й Конгресс, 1-я сессия. (1833), VIII, pt. III, 83.
590
Лайман Баттерфилд, «Уход за убийцей дракона», Труды Американского философского общества 118 (1974): 165–78; Jack Shepherd, Cannibals of the Heart (New York, 1980), 259–69.
592
Там же, 296, 297. См. Ральф Кетчам, «Президенты выше партии» (Чапел Хилл, 1984), 130–36.