Поднятие звездно-полосатого флага над замком стало славным моментом для армии США, но оно стало мрачным посланием для тридцати бывших санпатрициев, захваченных в плен в Чурубуско и осужденных военным трибуналом за дезертирство. Привязанные к индивидуальной виселице, они были вынуждены стоять и смотреть на замок на горизонте в течение четырех часов, пока появление американского флага не послужило сигналом к их казни. Двадцать других санпатрициев уже были повешены. Однако генерал Скотт, рассматривая приговоры военного трибунала, умерил справедливость и милосердие. Он помиловал пятерых из семидесяти осужденных и заменил приговоры пятнадцати другим более мягким наказанием — пятьюдесятью ударами плетью и клеймом в виде буквы «D» на щеке. К гневу многих в армии, Джон Райли был в числе тех, чьи жизни генерал пощадил. Самый известный отступник дезертировал ещё до объявления войны, и Скотт отметил, что смертная казнь не применяется к дезертирству в мирное время. Удивительно, но широко разрекламированные наказания санпатрициев не помешали ещё примерно сотне американских солдат перейти на сторону мексиканцев в оставшиеся месяцы войны. Многие дезертиры просто растворились в мексиканском населении; сам Райли вернулся в мексиканскую армию, носил длинные волосы, чтобы скрыть шрамы от клеймения, и после повышения в звании до полковника вышел в отставку. Ни он, ни кто-либо другой, судя по всему, не получил обещанных мексиканских земель. Хотя армия США и, в частности, лояльные американцы ирландского происхождения считали санпатрициев позором (в течение нескольких десятилетий в конце XIX века военное министерство отрицало их существование), в Мексике установлен памятник им и ежегодно проводятся памятные мероприятия.[1874]
Американцы немедленно приступили к захвату Чапультепека, продвигаясь по двум дамбам и преодолевая упорное сопротивление, чтобы захватить двое ворот на западной стороне города, Белен и Сан-Косме, до наступления ночи тринадцатого числа. Посоветовавшись со своими офицерами, Санта-Анна решил избавить историческую столицу от разрушений в боях между домами и эвакуировал оставшиеся девять тысяч солдат в Гуадалупе-Идальго к северу от города. На рассвете 14 сентября муниципальные власти капитулировали, и к 7:00 утра над центром Мехико взвился флаг Соединенных Штатов. Часом позже Уинфилд Скотт въехал на Зокало, большую площадь, окаймленную Национальным дворцом, ратушей и собором, блистая в полном парадном мундире — разительный контраст с оборванными и грязными солдатами, которые выстроились перед ним в парадном строю. Завоеватель, этот новый Кортес, отправил подразделение американских морских пехотинцев для охраны дворца, который североамериканцы называли Залом Монтесумы. (В память об этом эпизоде сохранился анонимный текст гимна морской пехоты). Со временем Скотт сам поселился во дворце, в покоях, которые раньше занимали президенты Мексиканской республики и вице-короли Новой Испании, на месте, где правили императоры ацтеков. Военным губернатором города Скотт назначил генерал-майора-добровольца Джона Куитмана, имевшего опыт губернаторства в Миссисипи.
Первые дни оккупации оказались тяжелыми даже для закаленных ветеранов. Хотя средний класс и правящая элита города согласились на капитуляцию, более бедные слои населения, которым, возможно, было нечего терять, восстали против захватчиков, как это сделали жители Калифорнии и Нью-Мексико. Те, у кого не было оружия, бросали камни и ругательства. После нескольких дней борьбы с толпой армия навела порядок, применив суровость и примирение, но янки, забредшие в незнакомые кварталы, всегда шли на определенный риск. В течение следующих девяти месяцев американская армия оккупировала Мехико. Постепенно вновь открывались предприятия, кафе, бары и дома проституции, в которые охотно заходили незнакомцы с далёких ферм и городов. Уже 30 сентября солдат из западной Пенсильвании мог записать в своём дневнике: «Вечером мы пошли в театр Насианаль-де-Санта-Анна, который, несомненно, является самым лучшим зданием такого рода на этом континенте».[1875] Реакция на мексиканскую культуру, особенно на католицизм, была очень разной. Один лейтенант писал своей сестре: «Ты не представляешь, какие глупости мы видим здесь каждый день, и все это мексиканцы называют религией». А сержант, посетивший собор, описал чувство благоговения в своём дневнике. «Подобно бедным индейцам, стоящим на коленях вокруг алтаря, мы теряемся в изумлении от окружающего нас великолепия».[1876] Конечно, в первую очередь норвежцы увековечивали свою собственную культуру. Почти сразу же они начали издавать две газеты, «Американская звезда» и «Северная Америка», с разделами на английском и испанском языках.
1874
Stevens, Rogue’s March, 270–76, 295–301; Miller, Shamrock and Sword, 178–85; Уинн, Солдаты Сан-Патрисио, 286.
1875
«The Journal of William Joseph McWilliams», Western Pennsylvania Historical Magazine 52 (1969): 388.
1876
Уильям Дэвис — Элизабет Дэвис, 11 января 1848 г., в «Хрониках гринго», изд. George W. Smith and Charles Judah (Albuquerque, N.M., 1968), 411; Томас Барклай, дневниковая запись за 27 сентября 1847 г., в Volunteers: Журналы мексиканской войны, изд. Аллан Пескин (Кент, Огайо, 1991), 195.