В расовой войне вокруг Залива Гентский договор не принёс мира. В июле 1816 года амфибийные экспедиции американских солдат, моряков и их союзников-индейцев направились против самого могущественного из североамериканских маронских сообществ — негритянского форта на реке Апалачикола в испанской Восточной Флориде. Во время морской бомбардировки раскаленный снаряд попал в пороховой магазин форта, разрушив его и унеся более 270 жизней в результате гигантского взрыва. Предводители маронов были схвачены, подвергнуты пыткам и убиты; около шестидесяти оставшихся в живых последователей были собраны и увезены в Алабаму и Джорджию для продажи в рабство (в нарушение федерального закона 1807 года, запрещавшего ввоз рабов через международные границы). Победители расценили оружие и имущество колонии маронов как добычу и конфисковали их.[174] Это был не первый случай пренебрежения суверенитетом Испании во Флориде со стороны Соединенных Штатов, и он не станет последним.
Осталось написать ещё один эпилог к войне 1812 года: наказание Алжира. Алжирский деи встал на сторону Британии и объявил войну торговле Соединенных Штатов — глупое решение, поскольку из-за британской блокады в Средиземном море было мало американских кораблей, которые алжирцы могли бы захватить. Наступление мира с Британией привело бы к возобновлению американского экспорта в Средиземноморье и потребовало бы немедленного решения проблемы с Алжиром. Поэтому президент Мэдисон, не теряя времени, 23 февраля 1815 года обратился к Конгрессу с призывом объявить войну Алжиру и санкционировать экспедицию против этой державы. Окрыленный уверенностью в своих силах и имея в своём распоряжении значительно расширенный флот, Конгресс в очередной раз незамедлительно выполнил просьбу президента.
Номинально подчиняясь Османской империи, Алжир на практике был независим, и Конгресс объявил войну только дею, а не султану. Как и другие государства Берберийского побережья, Алжир на протяжении веков требовал и получал дань от стран, желающих торговать в Средиземноморье. При отсутствии дани берберийские державы охотились на морские суда, захватывая их, конфискуя груз и продавая экипаж в рабство или удерживая в качестве пленников за выкуп. Хотя берберийские государства часто называют «пиратами», на самом деле они были враждебными правительствами, а их хищнические действия — формой ведения войны, а не частного преступления. Малые торговые государства (такие как Соединенные Штаты) пострадали больше, чем великие державы, поскольку им было сложнее найти необходимые средства для защиты. При администрации Джефферсона Соединенные Штаты уже участвовали в нескольких морских кампаниях против берберийских правителей; на этот раз страна была лучше подготовлена к применению значительной силы. Если Гентский договор не дал никаких гарантий для американской торговли, то война с Алжиром могла бы принести нечто более позитивное.
В мае 1815 года из Нью-Йорка в Средиземное море отправилась эскадра из десяти кораблей, а за ней последовала ещё более мощная. Обеими эскадрами командовали соответственно коммодор Стивен Декатур и коммодор Уильям Бейнбридж, оба из которых имели большой опыт участия в войнах Джефферсона на Берберийском побережье. Последний корабль Декатура, фрегат «Президент», был захвачен англичанами в январе 1815 года при попытке прорвать блокаду Королевского флота у побережья Лонг-Айленда.[175] Новое назначение давало Декатуру шанс исправить свою репутацию, и он справился с этой задачей. 17 июня у мыса де Гата (Испания) Декатур настиг алжирского корсара Раиса Хамиду, который был убит в завязавшейся схватке. Потрепанный флагманский корабль Хамиду «Мешуда» сдался флагманскому кораблю Декатура «Герриер». Захватив ещё один алжирский военный корабль, Декатур 29 июня вошёл в гавань Алжира и продиктовал условия мира. Дань, которую Соединенные Штаты платили Алжиру до 1812 года, прекращалась, но американские корабли все равно получали полные торговые привилегии; Алжир возвращал конфискованное американское имущество, освобождал десять американцев, находившихся в плену, и выплачивал им по тысяче долларов компенсации (достаточно скромной за их страдания).[176] Взамен Декатур обещал вернуть алжирцам их захваченные корабли. Сочетание силового давления и разумных требований оказалось эффективным: Деи подписали соглашение. Коммодор Бэйнбридж, проведший девятнадцать месяцев в плену во время предыдущих Берберийских войн, в составе эскадры, следовавшей за ними, с удовлетворением напомнил Алжиру, Тунису и Триполи, всем трем, об американской мощи. Два других берберийских правительства последовали примеру Алжира и отказались от своих претензий на дань со стороны Соединенных Штатов. Но незадачливые американцы, освобожденные из алжирского плена, трагически погибли по дороге домой, когда перевозивший их корабль затонул во время шторма.[177]
174
Wright, Creeks and Seminoles, 198–99; Joshua Giddings, The Exiles of Florida (Columbus, Ohio, 1858), 40–45; David Heidler and Jeanne Heidler, Old Hickory’s War: Andrew Jackson and the Quest for Empire (Mechanicsburg, Pa., 1996), 62–75.
176
Менее 100 000 долларов на жертву в сегодняшних деньгах. В отношении этого и других денежных эквивалентов я опираюсь на книгу John J. McCusker, How Much Is That in Real Money? (Worcester, Mass., 1992).
177
См. Фредерик Лейнер, Конец берберийского террора (Оксфорд, 2006); Роберт Дж. Эллисон, Затуманенный полумесяц: The United States and the Muslim World, 1776–1815 (New York, 1995), 209–11; John B. Wolf, The Barbary Coast: Algiers Under the Turks (New York, 1979), 149–50, 330–32; Glenn Tucker, Dawn like Thunder: The Barbary Wars and the Birth of the U.S. Navy (New York, 1963), 447–65.