В следующем году дей попытался отказаться от нового соглашения. Но поскольку западные державы больше не воевали друг с другом, дни, когда берберийские правители могли охотиться за средиземноморской торговлей, были сочтены. Слабость Алжира была обнаружена американцами, и в августе 1816 года англо-голландский флот подверг город бомбардировке, разрушив его укрепления и заставив дея освободить все одиннадцать сотен западных пленников и навсегда отказаться от порабощения христиан. После этого эпизода дей был не в том положении, чтобы отказаться от договора с Соединенными Штатами. Так завершилась эпоха Берберийских войн. Только в конце XX века Соединенные Штаты вновь начнут войну против мусульманского правителя.[178]
На родине коммодора Декатура встречали как героя. В Норфолке, штат Вирджиния, на одном из многочисленных банкетов в его честь он предложил тост, ставший знаменитым: «Наша страна! В общении с иностранными государствами пусть она всегда будет права; но наша страна, права она или нет».[179] В преобладающих настроениях послевоенного национализма это точно отражало чувства большинства американцев.
III
Джеймс Мэдисон сегодня почитается политологами и правоведами как «отец Конституции», но, в отличие от таких основателей, как Вашингтон, Франклин и Джефферсон, сегодня нет популярного культа Мэдисона и мало публичных памятников в его честь. Так было и при его жизни. Своим президентством Мэдисон был обязан скорее доверию Джефферсона и других лидеров республиканской партии Вирджинии, чем популярности у массового читателя. По темпераменту Мэдисон был скорее интеллектуалом, чем руководителем. Во время Конституционного конвента и последовавших за ним дебатов о ратификации он был в своей стихии и заслужил своё место в истории. Документы, которые он написал (вместе с Александром Гамильтоном и Джоном Джеем) от имени новой национальной Конституции, по праву считаются шедеврами политической аргументации и анализа. После этого Мэдисон разработал Билль о правах и возглавил оппозицию своему бывшему соратнику Гамильтону в Палате представителей. Он сделал Джефферсона верным государственным секретарем. Но в качестве президента в военное время Джеймс Мэдисон не проявил динамичного лидерства. Эндрю Джексон признал Мэдисона «великим гражданским человеком», но заявил, что «ум философа не может спокойно смотреть на кровь и резню», и счел его таланты «не подходящими для бурного моря».[180]
Те, кто встречался с президентом, часто отмечали его маленький рост; Вашингтон Ирвинг назвал его «маленьким увядшим яблочком».[181] Правда, рост Мэдисона едва достигал пяти футов шести дюймов, что на два дюйма ниже среднего показателя для тех времен, но наблюдатели также замечали, что президенту не хватает властного присутствия. К счастью, бойкая и волевая Долли Пейн Тодд Мэдисон обеспечила некоторые социальные навыки, необходимые её мужу; она оказала большее влияние на администрацию, чем любая другая первая леди эпохи антисемитизма, за исключением Абигейл Адамс.[182] Президент, терпеливый и справедливый до предела, выслушивал советы, а затем с трудом принимал решение. Он позволил неохотно втянуть себя в войну с Великобританией. Развязав её, он показал, что плохо разбирается в людях. В политике его никто не боялся, и он никогда не мог контролировать Конгресс. Он был слишком мил.
Но если Джеймс Мэдисон и не был сильным руководителем, он оставался совестливым и публичным государственным деятелем. И на фоне облегчения и ликования по поводу мира президент обрел неожиданную, непривычную популярность. Его первое послание «О положении дел в Союзе» после заключения мира дало Мэдисону лучший шанс оставить после себя неизгладимый след в качестве президента, и он оценил эту возможность. Мэдисон решил извлечь соответствующие уроки из того, как нация избежала катастрофы. Соответственно, его Седьмое ежегодное послание Конгрессу от 5 декабря 1815 года было направлено на то, чтобы обратить порожденный войной национализм в конструктивное русло. В послании была изложена всеобъемлющая законодательная программа, которая показала его президентство в наилучшем свете. В последующие годы его элементы стали известны как «Мэдисоновская платформа».[183]
178
Джеймс Мэдисон, «Восьмое ежегодное послание к Конгрессу» (1816), Послания и документы президентов, I, 575; Рэй Ирвин, Дипломатические отношения Соединенных Штатов с берберийскими державами (Нью-Йорк, 1970), 176–86. Во время Первой мировой войны Соединенные Штаты не объявляли войну Османской империи.
179
Цитируется в Словаре американской биографии, изд. Allen Johnson and Dumas Malone (New York, 1931), III, 189.
180
Эндрю Джексон — Джеймсу Монро, 6 января 1817 г., Papers of Andrew Jackson, ed. Harold Moser et al. (Nashville, Tenn., 1994), IV, 82.
182
См. Catherine Allgor, A Perfect Union: Dolley Madison and the Creation of the American Nation (New York, 2006).
183
Почти тридцать лет спустя Мэдисоновская платформа все ещё была одобрена: John Pendleton Kennedy, Defence of the Whigs, by a Member of the Twenty-Seventh Congress (New York, 1844), 12–24.