Последовала скучная президентская кампания, исход которой был предрешен. Сенатор Руфус Кинг из Нью-Йорка выступал в качестве знаменосца обреченной надежды федералистов. Как и выборы в Конгресс, голосование за президента проходило по календарю, причём штаты выбирали своих членов коллегии выборщиков в разные дни и разными методами: в десяти штатах — народным голосованием, в девяти — законодательным собранием штата. Сила, которую федералисты продемонстрировали в средних штатах в годы войны растаяла. Выборы в Конгресс и президентские выборы прошли практически без взаимодействия между собой; Федералистская партия не обратила в свою пользу недовольство населения «биллем о зарплате». И вот, в то время как электорат радикально очистил Конгресс от Мэдисона, выбранный им преемник президента одержал уверенную победу в коллегии выборщиков — 183 против 34, причём Кинг получил лишь Массачусетс, Коннектикут и Делавэр. Федералисты даже не потрудились выдвинуть кандидата в вице-президенты, поэтому их выборщики разбросали свои вице-президентские голоса между несколькими кандидатами.
Легкая победа Монро отразила дух национального самодовольства и самовосхваления после войны 1812 года, от которого выиграла действующая Республиканская партия. Если квази-война федералистов с Францией в 1790-х годах расколола их партию на гамильтонистов и адамситов, то война 1812 года, которую вели республиканцы, после её окончания фактически укрепила их партию у власти. Хотя администрацию Мэдисона можно было упрекнуть в некомпетентности, никто не мог обвинить её, как обвиняли федералистов, в милитаризме и авторитаризме.[209] Республиканский способ вести войну на ограниченных средствах, если и был рискованным в военном отношении, был безопасным с политической точки зрения. Федералисты облагали налогами, республиканцы брали в долг. Федералисты прибегали к репрессивному законодательству (Законы об иностранцах и подстрекательстве), а республиканцы — нет, отчасти потому, что толпы, подобные той, что была в Балтиморе в 1813 году, сделали за них грязную работу.[210] Какими бы обоснованными ни были жалобы федералистов на ненужность и бесхозяйственность войны 1812 года, они были политически бесплодными. Федералисты, выступавшие против войны, были заклеймены как нелояльные; Хартфордский съезд теперь выглядел почти изменническим и стал огромной политической ответственностью. Никто не предложил эффективного опровержения тоста коммодора Декатура.
3. Эпоха хороших и плохих чувств
I
В понедельник, 4 марта 1817 года, в Вашингтоне было не по сезону тепло и солнечно — удача для восьми тысяч зрителей, пришедших посмотреть на инаугурацию нового президента. Палата представителей и Сенат ссорились по поводу планов проведения мероприятия, а поскольку общественные здания ещё не были полностью отремонтированы после пожара, случившегося два с половиной года назад, возможности для закрытых помещений были ограничены. Поэтому было решено провести церемонию под открытым небом на ступенях Капитолия.[211] Это место стало традиционным, хотя с тех пор, как день инаугурации был перенесен на 20 января, шансов на хорошую погоду стало ещё меньше.
Джеймс Монро был третьим представителем вирджинской династии Джефферсона, Мэдисона и Монро и последним президентом, прославившимся во время революции. Он переправился через Делавэр вместе с Вашингтоном и был ранен во время сражения с гессенцами в битве при Трентоне. Более того, он выглядел как ветеран Революции. В то время, когда мужская мода перешла на длинные брюки, пятидесятивосьмилетний Монро все ещё носил «маленькую одежду» XVIII века: бриджи до колен и туфли с пряжками, напудренный парик и треугольную шляпу.[212] (Конечно, такой образ было полезно культивировать). Как и все первые президенты, Монро прошел длительное политическое обучение. Он проводил независимый курс и в ранние годы часто отождествлялся с правами штатов. Монро выступал против ратификации Конституции и баллотировался против Мэдисона (и проиграл) в Палату представителей в первом Конгрессе. В 1808 году квиды снова выставили его против Мэдисона в качестве своего кандидата в президенты. Но в марте 1811 года Монро и Мэдисон достигли судьбоносного примирения, и Мэдисон назначил его государственным секретарем. С этого момента Монро стал правой рукой Мэдисона, а после отставки Армстронга возглавил военное министерство, а также государственный департамент. После войны он стал приверженцем национализма и избранным преемником Мэдисона.
209
См. Roger H. Brown, «Who Bungled the War of 1812?». Reviews in American History 19 (1992): 183–87.
210
Антивоенные федералисты неоднократно подвергались насилию. В Балтиморе толпа уничтожила прессу, убила двух человек и тяжело ранила нескольких других, в том числе престарелого героя Революции «Легкого коня Гарри» Ли, который так и не оправился от побоев (см. Hickey, War of 1812, 52–71).
212
Линн В. Тернер, «Выборы 1816 и 1820 годов», в книге «История американских президентских выборов», изд. Arthur Schlesinger Jr. et al. (New York, 1985), I, 311.