Такие священнослужители, как Аллен и его друг Абсалом Джонс, священник-основатель епископальной церкви Святого Томаса в Филадельфии и, как и он сам, бывший раб, утвердились в роли лидеров и выразителей интересов своей общины — роль, которую чернокожие священнослужители никогда не утрачивали. В мире, где они были отгорожены от многого другого, афроамериканцы нашли в своих церквях источник взаимной силы и духовной самореализации. В мире, где таланты чернокожих недооценивались, их церкви давали им простор. Афроамериканцы создавали евангелические ассоциации реформирования морали по аналогии со своими белыми коллегами, чтобы поддерживать умеренность и подавлять пороки, но с дополнительным стремлением к коллективному «возвышению» расы и отдельных людей.[453] И друзья, и враги признавали свободные чёрные церкви как бастионы оппозиции рабству и убежища для тех, кто бежал от него.
Как свидетельствует рассказ Ричарда Аллена о его духовном пробуждении, евангелическое христианство находило отклик среди рабов. Немецкий философ Фридрих Ницше объявил христианство религией, хорошо подходящей для рабов из-за его акцента на смирении. Ницше проигнорировал освободительный смысл христианского послания, но многие афроамериканцы услышали его. Религиозная метафора Аллена хорошо выражает это: «Мои цепи слетели». Среди множества миссий, организованных на плантациях, были и такие.
Однако баптистские и методистские странники пришли туда раньше и с большим успехом. Ещё со времен Первого пробуждения среди рабов были проповедники и увещеватели, поэтому религия великого антебеллумского возрождения не стала для них чужеродным вторжением «белых». Рабы приняли евангельское христианство как утверждение надежды и самоуважения, морального порядка и справедливости в условиях, когда они были скудны и бесценны.
Там, где можно было собрать критическую массу участников, как на больших плантациях, рабы часто поклонялись сами, вызывая тем самым тревогу у белых, не разделявших оценку христианства Ницше. Несмотря на подобные опасения, чёрные проповедники и увещеватели, как свободные, так и рабы, продолжали получать лицензии и организовывать чёрные конгрегации на антбеллумском Юге. Конечно, многие общины рабов существовали неофициально и не были отражены в церковных документах. Полусекретная, потенциально подрывная сеть религиозных объединений среди порабощенных была названа «невидимым институтом».[454]
В южных городах рабы также могли состоять в общинах, организованных свободными неграми. Одной из таких общин была церковь AME в Чарльстоне, где Дания Весей и два его ближайших соратника служили лидерами общины; к ней принадлежало большинство казненных вместе с ним. Конгрегация ведет своё происхождение от визитов Фрэнсиса Эсбери в Чарльстон в 1785–1797 годах. Черпая вдохновение и наставления в новой церкви АМЕ в Филадельфии, в 1817 году чернокожие методисты Чарльстона основали собственную общину АМЕ, насчитывавшую более четырех тысяч членов, большинство из которых были порабощены. Преследования этой церкви со стороны местных властей могли подтолкнуть Весея к решению о восстании.[455]
К 1820 году каждый пятый методист был чернокожим, а процент чернокожих баптистов, вероятно, был ещё выше. На Юге большинство общин проводили бирасовые службы, где чёрные и белые обычно сидели отдельно. Представители двух рас слышали проповеди друг друга и перенимали друг у друга формы молитвы и прославления. Второе Великое пробуждение на Юге способствовало необычайному религиозному синтезу афроамериканской и европейской американской культур. Проповедники на лагерных собраниях, принадлежащие к любой расе, могли скандировать свои проповеди, сопровождая их возгласами прихожан: «Аминь!» «Аллилуйя!» «Господи, помилуй!». Из этого синтеза возникла самобытная музыкальная экспрессия. Из европейской традиции пришла практика «выстраивания» псалмов: Лидер поет строчку, а община вторит ему. Эта практика легко сочеталась с африканской музыкой «призыва и отклика». Она подходила обществу, в котором было больше певцов, чем сборников гимнов, и где не все умели читать музыку и слова. Один северянин, посетивший лагерное собрание в Миссисипи в 1816 году, заметил: «Они поют в древнем стиле, выстраивая [sic] псалом, и объединяют все части дома, как белых, так и чёрных».[456] Американские христиане черпали вдохновение в великой европейской традиции евангельского песнопения Чарльза Уэсли и Айзека Уоттса. Но необычайная креативность Второго Великого пробуждения также стимулировала создание американской народной музыки беспрецедентной силы: чёрных спиричуэлсов и госпел-музыки обеих рас. Ричард Аллен, освободившийся сначала от греха, а затем от рабства, выразил дух пробуждения в одном из написанных им методистских гимнов:
454
Альберт Работо, Религия рабов (Нью-Йорк, 1978), 151–210; Дональд Мэтьюс, Религия на Старом Юге (Чикаго, 1977), 185–236; Юджин Дженовезе, Ролл, Джордан, Ролл: The World the Slaves Made (New York, 1974), 161–284. Термин «невидимый институт» был придуман афроамериканским социологом Э. Франклином Фрейзером и широко используется с его времен.
455
Питер Хинкс, «Пробудить моих страдающих братьев» (Peter Hinks, To Awaken My Afflicted Brethren): David Walker and the Problem of Antebellum Slave Resistance (University Park, Pa., 1997), 25–37; John Lofton, Denmark Vesey’s Revolt (Kent, Ohio, 1983), 52–53.