В эпоху, когда новые европейские нормативы налагают на всех граждан биометрические диспозитивы, развивающие и совершенствующие антропометрические технологии — от цифровых отпечатков пальцев до сигналетической фотографии, — изобретенные в 19–м веке для идентификации преступников–рецидивистов, наблюдение с помощью видеокамер превращает городские общественные места в одну огромную тюрьму. В глазах власти — и, возможно, она права — именно обыкновенный человек более всего похож на террориста. По мере все большего проникновения диспозитивов и повсеместного распространения ими своей власти на все сферы жизни, правление (governo) все отчетливее сталкивается с неуловимым элементом, тем более ускользающим от его хватки, чем более он кажется послушно подчиненным ей.
Однако это вовсе не означает, что в самом себе элемент этот несет нечто революционное, способен остановить или вообще представляет какую- либо опасность для машины управления.
Вопреки провозглашенному концу истории, мы, на самом деле, становимся свидетелями непрестанно работающей вхолостую машины — этой своеобразной ужасающей пародии на теологическую экономику, перенявшей наследие промыслительного управления миром. Вместо спасения мира она ведет его к катастрофам, тем самым пародийно сохраняя верность первоначальному эсхатологическому призванию провидения. Вопрос о профанации диспозитивов, то есть о способе возвращения к всеобщему использованию связанного и выделенного при их посредстве, является поэтому неотложным. Те, кто возьмется за его решение, призваны быть способными вмешаться в процессы субъективации и в сами диспозитивы, для выявления в них того Не–управляемого, что представляется началом и одновременно точкой исхода всякой политики.
Что современно?
1. Вопрос, которым я хотел бы задаться на пороге нашего семинара[40], это вопрос о том, современниками кого и чего мы являемся, вопрос о том, что вообще значит быть современником?
В ходе семинара мы обратимся к текстам, авторов которых отделяют от нас многие века, и к текстам, которые хронологически не так далеки или вовсе близки к нам. Самое главное, что всякий раз нам предстоит стать современниками написанного. «Время» семинара — современность. Это время обязывает нас быть современниками текстов и авторов, к которым мы обратимся. Как уровень, так и итоги семинара будут измеряться его — нашей — способностью быть на высоте этого требования.
Первое, предварительное, указание направления нашего исследования — в одном из ответов Ницше. В записях своих лекций в Коллеж де Франс Ролан Барт[41] резюмирует его таким образом:
«Современное— несвоевременно». В 1874 году Фридрих Ницше, молодой филолог, до того работавший над греческими текстами и два года тому назад приобретший неожиданную известность благодаря «Рождению Трагедии», публикует «Не своевременные размышления»[42], в которых хочет свести счеты со своим временем, высказаться о настоящем. «Несвоевременно и это размышление», — читаем мы в начале второго Размышления, — «ведь то, чем наше время справедливо гордится, то есть его исторический опыт, я объявляю здесь злом, дефектом, недостатком, поскольку думаю даже, что все мы страдаем изнурительной исторической лихорадкой и должны были бы, по крайней мере, признать, что страдаем»[43]. Получается, что Ницше полагает в основу своего требования «актуальности» и «современности» по отношению к настоящему отсутствие связи и несоответствие. Подлинно принадлежит своему времени, подлинно современен тот, кто не совпадает с ним полностью, кто не идет в ногу с его требованиями, и кто, потому, не актуален; но именно поэтому, именно благодаря разрыву и анахронизму он более других способен воспринимать и улавливать свое время.
Это несовпадение и несвоевременность[44] вовсе не означают, что современник — тот, кто живет в другом времени, ностальгик, более чувствующий себя дома в Афинах Перикла или в Париже Робеспьера и Де Сада, нежели во времени, в котором ему дано жить. Проницательный человек[45] может не принимать свое время, но всегда и везде осознает свою необратимую к нему принадлежность, осознает неспособность совершить побег из своего времени.
40
Текст воспроизводит вступительную лекцию курса теоретической философии на факультете искусств и дизайна Венецианского Университета (IUAV) в 2006–2007 году.
41
Ролан Барт (1915–1980) — французский философ и писатель. Исследователь в области семиотики и семиологии. Для исследования феноменов современной цивилизации (фильмов, моды, рекламы, музыки и любви) применял методы деконструкции, структурализма и психоанализа. Радикализация методов структурализма в научных исследованиях Барта снискала ему славу одного из основателей постструктурализма. Влияние на Барта оказала западноевропейская философская традиция, в частности, философия Фридриха Ницще.
43
Там же: II, Предисловие: Unzeitgemafi ist auch diese Betrachtung, weil ich etwas, worauf die Zeit mit Recht stolz ist, ihre historische Bildung, hier einmal als Schaden, Gebreste und Mangel der Zeit zu verstehen versuche, weil ich sogar glaube, dass wir Alle an einem verzehrenden historischen Fieber leiden und mindestens erkennen sollten, dass wir daran leiden.