Телеологическое или теологическое объяснение природы ставят порядок во главу угла: всё случается по причине; все события склоняются к реализации некого рационального плана или порядка. Для дарвинизма, напротив, случай является метафизически первичным. Основное объяснение для всего — будь то возникновение мутации или биологической новизны — это случай, противоположность порядку, замыслу или намерению. В любом случае, говорить, что нечто произошло «случайно», это всё равно что сказать «мы не знаем почему это произошло». Быть приверженцем идеи, что всё происходит случайно (то есть, «всё случается просто так»), это всё равно что верить в абсурдность Вселенной. Таким образом, несмотря на неопровержимую объяснительную силу, которую демонстрирует дарвинизм в рамках строго определённых контекстов, в конце концов, это лишь ещё одно проявление современного нигилизма.
Своим поведением дарвинисты напоминают персонажа по имени Сократ из комедии Аристофана «Облака» (впервые сыграна на сцене в 423 году до н. э.). Сократ изображён в этой пьесе как материалист и софист. Он принимает Стрепсиада, старого деревенщину, в свои ученики и пытается научить его, что не Зевс производит гром, а сами облака:
Сократ: Вот они громыхают, вращаясь.
Стрепсиад: Но как? Объясни мне, скажи мне, волшебник!
Сократ: До краёв, до отказа наполнясь водой, и от тяжести к низу провиснув, и набухнув дождём, друг на друга они набегают и давят друг друга. И взрываются с треском они, как пузырь, и гремят перекатами грома.
Но Стрепсиад отвечает на это разумным вопросом: «Кто ж навстречу друг другу их гонит, скажи? Ну не Зевс ли, колеблющий тучи?» На то у Сократа был готов ответ: «Да нимало, ни Зевс. Это — Вихрь». Ответ Стрепсиада весьма забавен, однако, в то же время в нём заложен немалый смысл: «Ну и ну! Значит, Вихрь! Я и ведать не ведал, что в отставке уж Зевс и на месте его нынче Вихрь управляет вселенной». Больше успеха Сократ имеет с Фидиппидом, сыном Стрепсиада. Почти в конце пьесы, совершенно испорченный Фидиппид совершает страшный грех — избивает своего отца и между ними происходит следующий диалог:
Стрепсиад: Чти лишь Зевса старого!
Фидиппид: Сказал же, старый филин: «Зевса старого»! Да есть ли Зевс?
Стрепсиад: Да, есть!
Фидиппид: Да нет же, нет! Царит какой-то Вихрь, а Зевса он давно изгнал[145].
Дарвинисты находятся абсолютно в той же позиции, что и Сократ в пьесе Аристофана (и по воле судьбы, имели такой же эффект на общество). Они свергли Бога и возвели на трон Вихрь — Случай, Хаос. Буквально так оно и есть. По сути, типичный дарвинист привержен — со всем пылом религиозного фанатика — идее, что случай, беспорядок и бессмысленность обладают высшей властью во Вселенной. Но когда кто-то осознаёт, что «случай» (как «вихрь») не является объяснением, тогда дверь широко открывается для другой теории, дополняющей — заменяющей — дарвинизм; той, что имеет большую объяснительную силу.
И мы нуждаемся в такой теории, которая сможет объяснить ekstasis, так как очевидно, что «случайная мутация» с этим не справилась. О felix mutatio, сделавшая возможным искусство, религию, философию, науку и язык. Даже больше — сделавшее возможным человеческое самопознание — и, на что я обращу внимание в следующих двух секциях, самопознание Вселенной. Нет, тут что-то другое... Но, если мы должны выйти за рамки дарвинистского подхода, куда нам направиться?
Размышляя об ekstasis и тайне его возникновения, я часто вспоминаю о «чёрном монолите» в фильме Стэнли Кубрика «Космическая одиссея 2001 года». Хотя в фильме эта тема подана метафорично, понимание Артура Кларка было более буквальным: пришельцы отправили чёрный монолит к человекообезьянам как «обучающую машину». Я также вспоминаю о концепции das Ereignis Хайдеггера. По-немецки это понятие попросту означает «событие», но Хайдеггер использует его для обозначения событий в человеческой истории, когда имели место происшествия или сдвиги не имеющие рационального объяснения. Для Хайдеггера окончательным опровержением современной веры в объяснимость всего, является неспособность полностью объяснить случайные исторические события, которые привели к das Ereignis.
Я готов принять идею, что некоторые вещи могут быть необъяснимы — за исключением, однако, всего того, что я могу объяснить. И я действительно верю, что ekstasis объясним. Разговоры о вмешательстве инопланетян, Ereignis или даже Боге, конечно же, ничуть не помогают. «Бог» — это лишь более возвышенное объяснение чем «случай» (и он обладает преимуществом, делая первичным порядок, а не беспорядок — что, как я объясню, является более разумной позицией). Однако, в конце концов, это объяснение ничем не отличается от слепого «случая». «Это была случайность» означает «всё просто происходит безо всяких причин». «Это сделал Бог» — значит «вещи происходят по какой-то причине, но понять её мы не можем».