Заговариваю я раба Божьего Кузьму — ратного человека сим моим крепким заговором. Чур, слову конец, моему делу венец.
Варвара еще долго молилась, кланялась и поила водой «Мать сыру землю», но Кузька уже ничего не видел и не слышал. Он успокоенно спал в своей горенке.
…Андрей и Ульяница провожали солнце, уйдя далеко от слободы по берегу озера. Здесь, на взгорке у березовой рощи, где в праздники собирались белозерские парни и девушки, они сидели и глядели на закат.
Казалось, что солнце садилось в озерную воду, так же, как утром поднималось из озера. Видение это заворожило обоих. Ульяница вдруг прижалась к Андрею.
— Ты чего-то боишься? — спросил Андрей.
— Нет, Андрюша. С тобой мне не страшно, а хорошо. Я за тебя боюсь… боюсь потерять.
— Видно уж такая судьба наша: мне уходить, тебе — ждать.
— Больно недолго нам с тобой погулять довелось. Ты помнишь, как мы встретились накануне Петрова дня?
— Разве я когда забуду… Только я ведь тебя раньше приметил.
— Когда? — удивилась Ульяница.
— В Иванов день. Вы тогда вот в этой роще хороводы водили, да песни пели. Про цветок иван-да-марья.
— Я помню. Верно, пели… А ты знаешь, Андрюша, почему так этот цветок назван?
— Нет.
— Тогда слушай, — тихо, почти шепотом говорила Ульяница. — Жили когда-то давным-давно молодец и девушка. Иван — да Марья. Ну, вот такие, как мы с тобой. И полюбили друг друга. А потом вдруг все узнали, что они — брат и сестрица. И люди наказали их: сделали цветком. Вот почему лепестки у этого цветка разного цвета. И зовут его иван-да-марья… А ты почему тогда не подошел ко мне?
— Сразу как-то не решился.
И они стали вспоминать о своей первой встрече накануне Петрова дня. В ту ночь парни и девки спать не ложились. Сперва провожали солнце, а вместе с ним и весну красну. Потом всю светлую ночь водили хороводы, пели, играли, ожидая восхода солнца; в этот день оно всегда горело и играло, возвещая приход лета красного.
Недалеко от них шумели листвой деревья от свежего ветерка с озера.
Ульяница прислушалась.
— Деревья шумят, — сказал Андрей, — ветер подул.
— Это они разговаривают, — тихо и таинственно проговорила Ульяница.
— Как это?
— Мне бабка старая сказывала, что деревья живые, что они тоже люди, только давным-давно жили. А теперь один раз каждое лето они переходят с места на место и разговаривают меж собою. Вот и шумят.
— Когда это бывает? — спросил Андрей.
— В ночь на Ивана Купалу, когда многие чудеса случаются.
— О чем же они говорят?
— Понять их может только тот, — кто в эту ночь сорвет цветок кочедыжника[7]. Он в полночь распускается и горит огнем, а нечистой силой охраняется. Чтобы сорвать его, надо нечистую силу одолеть: не поддаваться искушениям ее, не откликаться на зов, даже головы не поворачивать…
А кто знает, тот сказывает, будто дубы разговоры ведут о богатырских подвигах, а березы все про любовь шепчутся.
Ульяница замолчала и они долго сидели, прижавшись друг к другу, слушая шум берез.
— Андрюша, — сказала вдруг Ульяница. — А давай мы с тобой и в разлуке разговаривать.
— Давай… — согласился Андрей. — Только ведь я от тебя далеко буду. Может, за тыщу верст. Как же говорить?
— А я придумала, как… Ты смотри на солнце, когда оно заходит. И когда оно восходит — тоже смотри. Я его тоже каждый день провожать и встречать буду. И на него глядючи, с тобой говорить. Мы с тобой через солнышко говорить будем. Понял, Андрюша?
— Понял, Ульяница, свет мой ясный, — сказал Андрей и крепко ее обнял.
Так сидели они и вели свой разговор, пока не показалась на небе узкая полоска света, но теперь уже с другой, правой стороны озера…
Первыми на призыв Федора Романовича пришли в Белоозеро со своими дружинами и ратниками племянники — белозерекие князья ближних уделов — сыновья брата Василия Романовича Сугорского: Семен Кемский, Глеб да Иван Карголомские, князья Ухтомские и Андомские, боевые дружины с Вадбала, Андопала, Кубены.
В нижних землях Сугорья по Шексне на пути ожидали Федора Романовича другие его племянники: князья Юрий Сугорский, да Афанасий Шелешпанский, дружины с Андоги, Суды, Белого Села. Великая собиралась сила…
… И вот опять на торговой площади Белоозера собрался весь городской люд. Отслужен последний молебен в церкви святого Спаса и князь Федор с духовниками вышел к воинству. Настал час прощания.
Многоголосно шумит площадь. Матери и жены, все кто остается дома, отдают воинам по обычаю предков конечное целование.