Она оказалась гораздо сильней меня, больше 20 раз просила она пожалеть её и детей, её будущность, и была в эти минуты столь прекрасна (а какая женщина не была бы), что если бы она хотела, получить отказ, то повела бы себя иначе, ведь я уже говорил, что она была столь прекрасна, что казалась ангелом, сошедшим с небес. В мире не нашлось бы мужчины, который не уступил бы ей в это мгновение, такое огромное уважение она внушала; так что она осталась чиста и может высоко держать голову, не опуская её ни перед кем в целом свете. Нет другой женщины, которая повела бы себя так же. Конечно, есть такие, у кого с уст куда чаще слетают слова о добродетели и долге, но ни единой с более добродетельной душой. Я пишу тебе об этом не с тем, чтобы ты мог оценить мою жертву, по части жертв я всегда буду отставать от тебя, но дабы показать, насколько неверно можно порою судить по внешнему виду. Ещё одно странное обстоятельство: пока я не получил твоего письма, никто в свете даже имени её при мне не произносил; но едва твоё письмо пришло, и словно бы в подтверждение всех твоих предсказаний, я в тот же вечер приезжаю на придворный бал, и Наследник Великий Князь, обратясь ко мне, отпускает шутливое замечание о ней, из чего я тотчас заключил, что в свете, должно быть, прохаживались на мой счёт, но её, я уверен, никто никогда не подозревал, а я слишком люблю её, чтобы захотеть скомпрометировать, притом, как я уже сказал, всё кончено, так что надеюсь, по приезде ты найдёшь меня окончательно исцелившимся.
Я не написал письма в тот день, когда отослал тебе прошение Королю, потому что мне хотелось, чтобы письмо доставило тебе удовольствие, но тогда я ещё отнюдь не был ни вполне доволен собой, ни уверен в себе, теперь же утешился и спокоен.
Скончался отец Геверса, и если ты хочешь написать ему очень печальное соболезнующее письмо, но это хотя бы чуточку тебе тяжело, можешь не трудиться, так как могу заверить: потерю свою он перенёс со стойкостью поистине героической, а когда я зашёл к нему, чтобы утешить, вторая фраза, которую я услышал, была такова: «Господи, как же это расстраивает все мои планы, в будущем году я хотел взять отпуск и поехать с отцом в Италию, и вот всё рухнуло…» Надеюсь, по этой фразе ты узнаешь своего дивного сотрудника; притом, у него был весьма уязвлённый вид, когда я прикрыл листом бумаги последние строки своего прошения; он заявил, что не понимает, к чему эти предосторожности, и не имеет привычки интересоваться тем, что его не касается.
Вот ещё история, случившаяся у нас в полку и наделавшая ужасного шума.
Нам пришлось исключить из полка Тизенгаузена[148], брата графини Паниной[149], и Новосильцева[150], офицера, только что вступившего в полк. Господа эти устроили пирушку с пехотными офицерами и, подвыпив, перессорились и надавали друг другу пощёчин. Вместо того, чтобы стреляться, гуляки наши обнялись, помирились и сговорились держать эту историю в секрете. Однако в конце концов тайна раскрылась, дошла до нас, и они были немедленно исключены; Великий Князь[151] приказал перевести их в армию в том же чине, что должно весьма польстить офицерам полков, куда их перевели.
Вынужден сообщить тебе пренеприятную новость. Похоже, что по истечении трёхлетнего срока проживания нам придётся выехать из дома Влодек[152], так как жить тут станут Завадовские. Мать продала им дом, и, возможно, к тебе обратятся с предложением съехать раньше. Предупреждаю тебя, поступай, как сочтёшь нужным, и всё-таки жаль, жильё это было весьма приятное и удобное.
148
Граф Пётр Павлович Тизенгаузен 26 февраля 1836 г. был переведён из лейб-гвардии Кавалергардского полка в армейский Клястицкий гусарский полк.
149
Графиня Наталия Павловна Панина, урождённая графиня Тизенгаузен (1810—1899), жена графа Виктора Павловича Панина (1801—1874).
150
Ардалион Николаевич Новосильцев (1816—1878) 26 февраля 1836 г. был переведён из лейб-гвардии Кавалергардского полка в армейский Нарвский гусарский полк.
152
Речь идёт о двухэтажном доме по Невскому проспекту, 48 (стоявшем на месте нынешнего универмага «Пассаж» и вошедшем при перестройке в его массив), принадлежавшем семейству графов Влодеков.
Хозяйкой его числилась жена генерал-лейтенанта Влодека, не жившая в Петербурге. Дантес называет её «мать». Домом фактически владели её зять граф Василий Петрович Завадовский (1799—1855) и его жена графиня Елена Павловна Завадовская (1807—1874), урождённая графиня Влодек.