— Но вы пытались ее как-то образумить? Так ведь, Дэниел? — спросил Пол.
— Пытался, но это оказалось бесполезной тратой времени.
— Знаете, мы нашли ваши письма…
— Знаю. Вы забрали то, которое я написал ей после того, как она рассказала мне о Симеоне Холмсе.
— Да, — повторил Тэйлби, — о Холмсе. Вы его знаете?
— Нет, но то, как она о нем говорила, заставило меня написать ей это письмо. На этот раз все выглядело более серьезно. Для нее это была уже не только игра. Больше всего я боялся того, что она залетит от какого-нибудь подобного типа. Я хотел быть уверенным, что она будет продолжать принимать таблетки, которые ей выписал врач. Она обещала. — Дэниел вопросительно посмотрел на старшего инспектора.
— Она не была беременна, — ответил тот на его невысказанный вопрос, хотя и не стал объяснять, откуда им это известно. Никто еще не отменял понятия «избыточная информация». — Но почему, Дэниел, вы решили рассказать нам все это сейчас?
— Не сомневаюсь в том, что мой отец много наговорил вам о Ли Шерратте и Лауре. И не хочу, чтобы вы всему этому поверили, — объяснил студент. — Лауре Шерратт был неинтересен, так же, как и она ему.
— Но ваша мать…
— Моя мать от него тащится. Ей нравятся мальчики. А он с удовольствием ей угождал. Естественно, что отец об этом знал. Знал о том, что между ними происходит. От него ничего не скроешь…
— Вы хотите сказать, что ваша мать состояла в любовной связи с вашим садовником?..
— Очень напоминает Д.Г. Лоренса[89], не так ли?
— Правда?
— Но Ли Шерратт — это просто молодой деревенский бычок, который ухватился за шанс переспать со зрелой женщиной. Он далеко не Мэллорс[90].
Тэйлби не был уверен, что понимает, о чем ведет речь Вернон.
— Ваш отец уверен, что Ли Шерратт убил вашу сестру, — вернулся он к главной теме разговора.
— Если это так… — произнес Дэниел. — Если это так — то в этом виноват мой отец.
— Ага. А это вы откуда взяли?
— Он позволял всему этому продолжаться, — пояснил юноша, — пока все не зашло слишком далеко. Он всем этим наслаждался.
— Что вы сказали?
— Ну конечно…
Молодой человек оттянул свою футболку, которая прилипла к его телу на боках и на спине. Он поерзал в кресле, и его джинсы заскрипели на коже сиденья, а потом посмотрел на Тэйлби и Купера, и глаза его при этом бегали, а их выражение постоянно менялось. Когда он заговорил вновь, его голос изменился. Он стал негромким, менее агрессивным, и в нем чувствовалась юношеская напряженность, причиной которой была внутренняя боль, которую он больше не скрывал.
— Однажды, — начал Дэниел свой рассказ, — я зашел в кабинет отца. Хотел поговорить с ним о чем-то, что мне было необходимо для университета — это было накануне моего отъезда. Я постучал, но он, по-видимому, меня не услышал. Оказалось, что он был занят совсем другим…
На губах у Дэниела появилась сардоническая улыбка. Стюарт предпочел не реагировать на нее. Его лицо ничего не выражало, и только одна бровь была слегка приподнята, что было признаком некоторой заинтересованности. Это подстегнуло Вернона больше, чем если б он услышал прямой наводящий вопрос.
— Он стоял у окна и наблюдал за чем-то в саду через бинокль. Сначала я подумал, что он смотрит на птиц. Я удивился, так как не знал, что у него появилось такое хобби. У него вообще их не было, за исключением гольфа, хотя гольф — это инструмент ведения бизнеса…
— Продолжайте, — поторопил юношу старший инспектор.
— Я уже было спросил его, за какими именно птицами он наблюдает. Дело в том, что иногда к нам в сад залетают дятлы. Но в этот момент отец услышал, что я вошел, и когда он повернулся ко мне, я увидел… То есть я увидел его лицо. Он был испуган и разозлен из-за того, что его прервали. Но больше всего он выглядел виноватым. Отец спросил меня, что мне нужно. Я спросил, куда он смотрел, но он не захотел отвечать. Он начал нести какую-то ерунду о том, что решил проверить бинокль, прежде чем одолжить его какому-то знакомому. Но когда я выглянул из окна, то увидел свою мать.
Молодой человек замолчал, и Тэйлби даже показалось, что рассказ закончен. Он уже начал хмуриться, расстроенный очевидной никчемностью истории. И тут Дэниел заговорил снова:
— Она была с Ли Шерраттом. В беседке. Как это часто бывало, Ли был обнажен до пояса и скалился на мою мать. А на той была надета красная шелковая рубаха, концы которой завязывались небрежным узлом на поясе. Когда я ее увидел, она как раз надевала ее. Тогда я впервые увидел обнаженную грудь моей матери.
89
Имеется в виду один из ключевых английских писателей начала XX века. Его наиболее известный роман «Любовник леди Чаттерлей» долгое время был запрещен как непристойный. В своих работах призывал современников открыть себя «темным богам» инстинктивного восприятия природы, эмоциональности и сексуальности.
90
Имеется в виду один из главных героев романа «Любовник леди Чаттерлей» лесник Оливер Мэллорс.