Средневековая Европа начинается с варварских вторжений, которые привели к созданию «новой карты Запада» и возникновению новых социальных структур. В них старое, унаследованное от римской античности, вступало в синтез с новым, привнесенным германцами и другими «молодыми» народами. Вероятно, в силу той роли, какую варвары сыграли в этом синтезе, автору следовало бы более подробно присмотреться к их системам ценностей и представлениям о мире. Ибо христианство, которое постепенно распространилось и на эти народы, вступило в сложное взаимодействие с их язычеством, но не уничтожило заложенного в нем мощного духовного потенциала. Свидетельства тому — скандинавские песни о богах и героях «Старшей Эдды», героическая поэзия других германских народов, которая впоследствии дала такие шедевры, как «Песнь о Нибелунгах». К сожалению, эти аспекты средневековой культуры почти вовсе не входят в круг интересов представителей «школы «Анналов»», отличающихся известным «франкоцентризмом». Но недостаточное внимание к германскому миру создает, на мой взгляд, определенные «перекосы» в изображении духовной и социальной жизни Запада в Средние века.
Зато читатель книги Ле Гоффа получает развернутую картину культуры Европы периода ее расцвета в X–XIII вв., центральных столетиях Средневековья. Культура эта не «повисает» где-то, но опирается на «пространственно-временные структуры», она связана со специфическим отношением человека к природе, с материальной жизнью общества и составляющих его групп, и лишь после того, как Ле Гофф очерчивает эти отправные «параметры», он переходит к характеристике ментальностей людей, которые жили в ту эпоху.
Ле Гофф мастерски сочетает два метода, два подхода к изучению культуры: синхронический, направленный на раскрытие общей ее картины, все аспекты которой взаимно связаны и образуют некую устойчивую и противоречивую систему, и диахронический, дающий возможность проследить изменения во времени. Читатель может наглядно увидеть те колоссальные сдвиги, которые произошли в Европе на протяжении тысячелетия, и вместе с тем убедиться в том, с каким трудом и как неравномерно эти перемены совершались. Статика и динамика исторического процесса выступают в книге с огромной наглядностью, в их переплетении и противоборстве…
Как образец историко-антропологического исследования книга за четверть века не устарела, и, когда я спросил Ле Гоффа, какую из его работ он предпочел бы представить на суд русских читателей, он без колебаний назвал «Цивилизацию средневекового Запада». И, полагаю, был прав. Боюсь, что наша отечественная историческая наука не произвела ничего подобного, сравнимого по широте охвата и глубине проникновения в существо предмета. Те же книги по истории западноевропейского Средневековья, которые появились на русском языке в 70-е гг.,[47] несомненно, в большей или меньшей степени обязаны своим возникновением этому классическому труду Ле Гоффа.
Под влиянием Ле Гоффа за рубежом создано немало работ, посвященных отдельным аспектам средневековой картины мира и ментальности. Научное направление^ истоков которого стоит эта книга, прочно утвердилось в историографии. Многое из открытого им стало всеобщим достоянием.
Свою задачу автор настоящего послесловия видел в том, чтобы познакомить отечественных читателей с творчеством Жака Ле Гоффа и тем самым очертить тот научный контекст, в который входит его книга. Читатель не преминет заметить, что в труде о средневековой культуре человек фигурирует не как homo economicus, или homo religiosus, или homo politicus — не в какой-то односторонней ипостаси, но в качестве полнокровного индивида, участника исторического процесса. «Тотальная» или «глобальная история» людей, членов общества, о создании которой писали Февр и Блок, находит в этом труде Жака Ле Гоффа свое воплощение.
47
Ястребицкая А. Л. Западная Европа XI–XIII веков. Эпоха, быт, костюм. М., 1978; Гуревич А. Я. Категории средневековой культуры. М., 1972 (2-е изд., 1984).