Устами министров царства Благородных У Чжи-хэ и У Чжи-сяна Ли Жу-чжэнь разоблачает житейские порядки и нравы феодального Китая. Здесь он применяет такой же способ остранения, какой в свое время был использован Монтескье в его «Персидских письмах». Явления, китайцам примелькавшиеся, увиденные глазами чужестранцев, кажутся нелепыми, странными, подчас чудовищными. Именно поэтому Ли Жу-чжэнь не приводит ответов Тан Ао и До Цзю гуна на «вопросы» У Чжи-хэ и У Чжи-сяна о том, почему в Поднебесной Империи — «стране мудрецов» — 1) прибегают к помощи геомантов, чтобы выбрать место для могилы родителей; 2) устраивают пиршества в честь рождения ребенка и режут при этом птицу и скот (т. е. в благодарность за дарованную жизнь отнимают жизнь у других существ); 3) отдают девочек в монастыри[29]; 4) пускают в дом монахинь и своден, способствуя этим распространению разврата; 5) режут пахотных волов; 6) излишествуют на пирах; 7) позволяют мачехам мучить детей от первой жены; 8) бинтуют ноги девочкам, причиняя им невыносимые страдания и вредя их здоровью; 9) устраивают браки, основываясь на гороскопах жениха и невесты, а не на их возрасте, положении, сходстве характеров; 10) забыв о скромном и простом образе жизни, транжирят деньги, соревнуясь в роскоши; 11) затевают тяжбы, приводящие людей к разорению.
Что могли ответить Тан Ао и До Цзю гун на мотивированные обвинения министров царства Благородных в варварстве и суевериях? Конечно же ничего, ибо эти обвинения были справедливыми.
К методу остранения Ли Жу-чжэнь прибегает также в главах 33—36, где ярче, чем в других местах романа, разоблачен гнет, испытываемый женщиной в семье, показано то подчиненное положение, которое она занимала в феодальном обществе. То, что терпели веками женщины и что стало привычным, а потому и воспринималось в старом Китае как нормальное явление, в царстве Женщин, где все переменилось местами, где женщины играют роль мужчин, а мужчины — роль женщин со всеми вытекающими отсюда последствиями, кажется совершенно невероятным.
Ранее уже упоминалось о том, что, помимо остранения, Ли Жу-чжэнь использует еще один прием завуалированной критики, также знакомый нам по европейской литературе[30]: сатира на быт и нравы современного автору Китая дается им как показ обычаев вымышленных стран, в которых побывали Тан Ао, До Цзю гун и Линь Чжи-ян, а затем и дочь Тан Ао.
Что же это за страны? Часть из них подобрана по физическим признакам: царство Вислоухих, страны Великанов, Длинноногих, Долгоруких, Трехголовых, Трехтуловищных, Черноногих, Крылатых. Свинорылых, Волосатых, Безутробных, Одноголенных, Глубокоглазых, Низкорослых и т. д., часть — по этическому принципу, по нравственным отличиям: царство Благородных, страна Благонравных мужей, страна Сметливых, сюда же относятся и страны Чернозубых и Белолицых, подобранные по приему контрастности.
Не всегда описание стран первой категории ограничивается только физическими признаками, иногда к ним добавляются и моральные характеристики. Например, в стране Крылатых люди отличаются не только тем, что у них есть крылья и они могут летать, но и тем, что они очень важничают и поэтому ходят с задранными головами. Безобразный вид людей со вздутыми животами объясняется тем, что они лодыри и обжоры. Свинорылые когда-то были нормальными людьми, нынешний их вид — наказание им за лживость; Волосатые наказаны за скупость.
Следовательно, физическое безобразие жителей ряда стран объясняется их нравственными пороками, вызывающими у Ли Жу-чжэня омерзение: ленью, обжорством, лживостью, заносчивостью, скупостью.
На грани между первой и второй категориями стран находится страна Двуликих, само название которой имеет двойной смысл: двуликие — двуличные. Физическим отличием жителей этой страны является то, что у них два лица: приятное, доброе и уродливое, до ужаса злое: нравственным отличием является их двоедушие — двойное мерило ценностей, двойственное отношение к людям. К богатым, хорошо одетым ученым людям они поворачиваются своими добрыми и милыми лицами, они изысканно вежливы и любезны с ними. Людям же простым они показывают свой настоящий облик — «зверскую морду»[31].
29
Об отношении Ли Жу-чжэня к монахам достаточно ярко говорит фраза У Чжи-сяна: «Если в мире будет меньше одним буддийским или даосским монахом, то в нем станет больше на одну целомудренную женщину».
30
Четвертая и пятая книги «Гаргантюа и Пантагрюэля» Раблэ, «Путешествия Гулливера» Свифта и др.
31
В прямой, а не в аллегорической форме осуждение двуличным лицемерам выносится в главе 58, где Ло Чэн-чжи в своем рассуждении о подлецах: и негодяях говорит: «Когда такие люди обладают деньгами и властью, они становятся непомерно гордыми и заносчивыми, когда же у них нет денег, они начинают угодничать. Они будут улыбаться вам во все лицо, а в сердце таить недоброе, будут говорить сладкие речи, а в душе таить коварные замыслы».