Интересно отметить факт несомненного и, конечно, неслучайного сходства вставной новеллы о Чжан Хуне, попавшем в лагерь «Стяжательство», с двумя танскими новеллами: «Правитель Нанькэ» Ли Гун-цзо и особенно «Изголовье» Шэнь Цзи-цзи. Герои обеих танских новелл, как и Чжан Хун, получили во сне все, о чем они могли только мечтать. Но, проснувшись, они поняли, как все это — слава, богатство, карьера — непрочно и преходяще!
Но для нас важнее, чем сходство этих новелл с рассказом о Чжан Хуне, их отличие от последнего; отличие же это состоит в том, что урок, полученный героями танских новелл, идет им на пользу, они делают для себя соответствующий вывод и все кончается благополучно.
Человеку же, охваченному страстью к стяжательству, в век продажности и корыстолюбия, «когда деньгами дорожат, как жизнью, и нередко самой жизни лишаются из-за них», от судьбы не уйти. Поэтому и гибнет Чжан Хун, попытавшийся выбраться из своего колдовского мира, где властвуют деньги, поэтому и сузилось отверстие в монете, когда он просунул в него голову, чтобы посмотреть, что делается по ту сторону, и он задохнулся.
Все китайские литературоведы, писавшие о Ли Жу-чжэне[38], указывают, что в его романе — а особенно во второй части — приводятся подробные сведения, носящие энциклопедический характер, о литературных играх, шахматах, шашках, ребусах, загадках на фонарях, гаданиях, фонетике, рифмологии, медицине.
С этой точки зрения к роману приложима характеристика, которую Линь Чжи-ян дает придуманной им и в природе не существующей книге «Шао-цзы»: «Там записано все о философах, людях, цветах, птицах, книгах, картинах, игре на лютне, шахматах, врачевании, гадании, звездах и предзнаменованиях, рифмах и счете. А кроме того, там приводятся разные игры, загадки, словом, там про все рассказано».
В самом деле, почти в каждой главе романа «Цветы в зеркале» сообщаются какие-либо интересные или полезные сведения. То в главе 31 даются отрывки из книги Ли Жу-чжэня по фонетике, то речь идет о новом толковании отрывка из «Бесед и суждений» Конфуция или о его «Летописи», то дается объяснение практического метода Конфуция, примененного им к оценке исторических событий и деятелей. Разбираются достоинства ряда комментариев к конфуцианским классикам[39]; приводится интереснейшее рассуждение о чае, рассуждение о тактике нападения, о фехтовании, о влиянии измененного чтения иероглифа на его значение, о связи формы иероглифа и его смысла[40]; дается множество рецептов лекарств; приводятся средства, употребляемые в народной медицине; из эпизода, повествующего о расчистке речного пути, видно, что Ли Жу-чжэнь осведомлен и в области инженерного искусства. В главе 94, где дается описание с техническими подробностями летающих колесниц, проявляется его интерес к технике.
Словом, роман свидетельствует об огромной эрудиции автора, о его любви к науке и уважении к ней[41].
Ли Жу-чжэнь во многом был обязан народному творчеству. Об этом свидетельствует и обилие приводимых им легенд, бытовавших в народе, и частые мифологические реминисценции, и множество присловий, пословиц, поговорок — этих народных афоризмов, суммирующих опыт народа и являющихся выражением «ходячей, житейской, практической философии народа»[42]. Об этом, наконец, свидетельствует и сама форма романа «Цветы в зеркале», сохранившая многие особенности устного народного рассказа: стихи в начале каждой главы, излагающие их содержание или подчеркивающие основную идею или мораль эпизода — главы; концовки глав, отсылающие читателя — слушателя к продолжению; фразы, встречающиеся в середине главы: «не будем говорить о том-то, скажем только, что…» или «оставим пока такого-то и обратимся к такому-то…», — этот обычный прием устной народной речи, сохранившийся в романе.
38
Лу Синь, У Сяо-жу, а литературовед Тан Чжэн-би прямо относит роман «Цветы в зеркале» к типу энциклопедических.
39
В главе 52, где идет об этом речь, очень интересна мысль автора о том, что «мораль рождает закон, а закон отражает мораль» и что поэтому неправы те комментаторы, которые исходят только из законов или только из морального долга.
40
Так, например, в главе 38 речь идет о иероглифе «деньги»: «…пишется он так: знак „золото“, а сбоку два копья; ведь это означает, что тот, кого притягивают деньги, непременно сталкивается с оружием, и дело доходит до кровопролития».
41
С этой точки зрения интересна характеристика ученого Бянь Биня, о котором Ли Жу-чжэнь говорит: «…всегда относился с большим уважением к ученым и дорожил знакомством с ними. У него часто бывали не только литераторы, но и любители музыки, шахмат, каллиграфии, изящного искусства. Приходили к нему и врачи, астрологи, физиогномы, и всем им он всегда оказывал почести как самым дорогим гостям». Может даже создаться впечатление, что это взято из биографии самого Ли Жу-чжэня, друзьями которого были ученые того времени, главным образом занимавшиеся вопросами языка, лексикологии, фонетики: Сю Тяо-линь, Сю Гуй-линь, Сюй Чжань, У Чжэнь-бо и Хун Цзин-цзе.