Вот, вспыхнув, ширится, колышется, растет,Ленивой грацией приковывая око,Великолепное видение Востока;
Вот протянулось ввысь и замерло – и вотЯ узнаю Ее померкшими очами:Ее, то темную, то полную лучами.
II
Аромат
Читатель, знал ли ты, как сладостно душе,Себя медлительно, блаженно опьяняя,Пить ладан, что висит, свод церкви наполняя,Иль едким мускусом пропахшее саше?
Тогда минувшего иссякнувший потокОпять наполнится с магическою силой,Как будто ты сорвал на нежном теле милойВоспоминания изысканный цветок!
Саше пахучее, кадильница алькова,Ее густых кудрей тяжелое руноЛьет волны диких грез и запаха лесного;
В одеждах бархатных, где все еще полноДыханья юности невинного, святого,Я запах меха пью, пьянящий, как вино.
III
Рамка
Как рамка лучшую картину облекаетНеобъяснимою, волшебной красотой,И, отделив ее таинственной чертойОт всей Природы, к ней вниманье привлекает,
Так с красотой ее изысканной слитыМеталл и блеск огней и кресел позолота:К ее сиянью все спешит прибавить что-то,Все служит рамкою волшебной красоты.
И вот ей кажется, что все вокруг немеетОт обожания, и торс роскошный свойОна в лобзаниях тугих шелков лелеет,
Сверкая зябкою и чуткой наготой;Она вся грации исполнена красивойИ обезьянкою мне кажется игривой.
IV
Портрет
Увы, Болезнь и Смерть все в пепел превратили;Огонь, согревший нам сердца на миг, угас;И нега знойная твоих огромных глазИ влага пышных губ вдруг стала горстью пыли.
Останки скудные увидела душа;Где вы, пьянящие, всесильные лобзанья,Восторгов краткие и яркие блистанья?..О, смутен контур твой, как три карандаша.
Но в одиночестве и он, как я, умрет —И Время, злой старик, день ото дня упорноКрылом чудовищным его следы сотрет…
Убийца дней моих, палач мечтаний черный,Из вечной памяти досель ты не исторгЕе – души моей и гордость и восторг!
XXXIX
«Тебе мои стихи! Когда поэта имя…»
Тебе мои стихи! Когда поэта имя,Как легкая ладья, что гонит Аквилон,Причалит к берегам неведомых временИ мозг людей зажжет виденьями своими —
Пусть память о тебе назойливо гремит,Пусть мучит, как тимпан, чарует, как преданье,Сплетется с рифмами в мистическом слиянье,Как только с петлей труп бывает братски слит!
Ты, бездной адскою, ты, небом проклятая,В одной моей душе нашла себе ответ!Ты тень мгновенная, чей контур гаснет, тая.
Глумясь над смертными, ты попираешь светИ взором яшмовым, и легкою стопою,Гигантским ангелом воздвигшись над толпою!
XL
Semper eadem[5]
«Откуда скорбь твоя? Зачем ее волнаВзбегает по скале, чернеющей отвесно?»– Тоской, доступной всем, загадкой, всем известнойИсполнена душа, где жатва свершена.
Сдержи свой смех, равно всем милый и понятный,Как правда горькая, что жизнь – лишь бездна зла;Пусть смолкнет, милая, твой голос, сердцу внятный,Чтоб на уста печать безмолвия легла.
Ты знаешь ли, дитя, чье сердце полно светаИ чьи улыбчивы невинные уста, —Что Смерть хитрей, чем Жизнь, плетет свои тенета?
Но пусть мой дух пьянит и ложная мечта!И пусть утонет взор в твоих очах лучистых,Вкушая долгий сон во мгле ресниц тенистых.
XLI
Все нераздельно
Сам Демон в комнате высокойСегодня посетил меня;Он вопрошал мой дух, жестокоК ошибкам разум мой клоня:
«В своих желаниях упорныхИз всех ее живых красот,И бледно-розовых, и черных,Скажи, что вкус твой предпочтет?»
«Уйди!» – нечистому сказалаМоя влюбленная душа:«В ней все – диктам, она мне сталаВся безраздельно хороша!
В ней все мне сердце умиляет,Не знаю “что”, не знаю “как”;Она, как утро, ослепляетИ утоляет дух, как мрак.
В ней перепутана так сложноКрасот изысканная нить,Ее гармоний невозможноВ ряды аккордов разрешить.
Душа исполнена влияньяТаинственных метаморфоз:В ней стало музыкой дыханье,А голос – ароматом роз!»