В это время древняя мудрость открывается нашим исследованиям, и мы находим, что она содержит этот синтетический метод как непреложную основу всех ее научных, религиозных и социальных открытий.
Тайные общества, которым была доверена передача этого сакрального клада, утратили и его ключи, и ритуалы; только бродячие цыгане и евреи сохранили свои Библии невредимыми сквозь столетия: у последних есть Sepher Моисея, у первых – Таро, приписанное Тоту-Гермесу Трисмегисту, тройной иерархический университет древнего Египта[77].
Таро предстало для нас как египетская интерпретация книги посвящения, начинающегося как теперь утерянный ключ к масонству и всему оккультному знанию.
Как мы можем расшифровать эти ряды иероглифов? Как раскрыть таинственную классификацию этих гравюр, ставших теперь собственностью картежников?
Вронский учит нас, что способность размышлять предполагает способность осуществлять. Вооруженные этой истиной, мы обратились с вопросом к древности. Ее сфинкс, немой для профанов, заговорил; ее старинные соборы открыли свои тайны; посвященные пробудились в ответ на наш зов: четыре мистические буквы открылись нам:
сакральное слово, которое сияет над каждым посвящением, объект благоговения и почтения всех мудрецов.
Изучение Таро показало нам, что оно выражает только комбинации IEVE. Но, т. к. мы должны в этих вопросах беречься превыше всего от того, чтобы давать слишком большую свободу воображению, мы выбираем как исходный пункт наших исследований фиксированный принцип, как основу для его постоянных комбинаций, единственная гарантия против всех ошибок: число.
Затем мы подступили к символам и здесь встретили новые трудности. История Таро показывает нам, что его изображения часто изменялись, проходя через руки разных людей и через разные эпохи, хотя его значения сохранялись во все времена и во всех местах.
Поэтому было необходимо найти для символов принцип, такой же постоянный и неизменный в своих комбинациях, как само число. Изучение происхождения букв, использованных для записи человеческих языков, привело нас назад к определению шестнадцати первоначальных иероглифических знаков, источнику первого алфавита. 22 еврейские буквы, непосредственно произошедшие от этих знаков, предоставили нам необходимую основу для всех серьезных исследований, как числа были определенно закреплены за символами всего Таро. Таким образом, у нас есть надежный ориентир, который делает ошибку менее вероятной.
Благодаря применению этих принципов – точных, хотя и очень общих – нами были получены сведения по теогонии, адрогонии и космогонии, и мы смогли, по крайней мере, обобщить символику Таро в очень интересном конспекте.
Другим нашим желанием было показать, что Таро действительно было общим ключом, о котором мы объявляли. Несколько приложений его доказывают этот факт. Астрономия, несомненно, является самым важным из них ввиду ее непреложных принципов. Следовательно, когда мы ищем разгадку того, как эволюция может развиваться, но движемся в лабиринте непоследовательности, астрономия показывает нам, как происходит развитие солнца, и это знание дает нам ключ к любому возможному варианту развития.
Огромные труды Дюпюи были бесплодны, потому что он не понимал, что солярный миф был лишь выражением общего закона эволюции, а не только особой эволюции Солнца. Методом оккультной науки является не индукция и не дедукция, но аналогия – неизвестный в настоящее время метод, но тот самый, который Таро открывает для нас во всем его великолепии.
Потом мы открыли другие возможности его (метода) применения и смогли достигнуть еще большего, выразив в Таро единый ключ философии, святой каббалы, теософии, физиологии человека и Вселенной; но продемонстрировав ключ и показав способ его использования, мы ограничились несколькими примерами.
Мы не желали переходить строгие границы нашего дела. Как таковая, наша работа все же содержит некоторое несовершенство, которое мы должны с готовностью загладить. У нас нет иллюзий в этом вопросе, и только время может это залечить. Но мы должны привлечь внимание к цели, которая видна на протяжении всей нашей работы – применение наиболее точных методов, возможных в оккультном знании.
Через современные точные науки мы дошли до изучения оккультизма и, начав с материализма, самыми пылкими учениками которого мы были, почувствовали необходимость продвигаться дальше. Но мы сохранили единственную связь с нашей более ранней привязанностью – вкус к методу – ведь именно отсутствие метода наносит ущерб оккультному знанию. Луи Лукас ясно видел, что физика должна продвинуться со стороны метафизики, чтобы послужить ее основой; подобным же образом мы пытались поместить непреложные основания, такие как числа и еврейские буквы, рядом с метафизическими данными, такими как символы или абстрактные концепции.