– Ерунда! – резко возразил Хоакин, и обе сестры посмотрели на него с удивлением. – Никогда так не говори. У тебя неприятности, и все. Ты в этом не виновата.
Вид у Майи вдруг сделался самый удрученный. (Хоакин вычитал это слово в книге и накрепко запомнил. Оно напоминало о диккенсовских сиротах, старых вдовах и щенках, брошенных под дождем.)
– А я уверена, дело во мне, – сказала Майя, снова вытирая глаза. – На сто процентов уверена, что разрыв с Клер случился из-за меня. Я ее оттолкнула.
– Навсегда? – спросил Хоакин. – Прощения попросить можно?
– Нет, – отрезала Майя.
– Это не так, – сказала Грейс.
Майя залилась слезами.
Хоакин и Грейс опять переглянулись; Хоакин подвинулся к Майе так, чтобы обнять ее за талию. Он по себе знал, каково это – плакать в одиночестве. Жуткое ощущение, словно ты остался один-одинешенек на целой планете. Майя не должна такого испытывать.
– А если она не захочет оставаться в клинике? – всхлипнула Майя. – Решит, что с ней все в порядке, вернется домой, а потом опять расшибет голову?
– Она останется, останется, – ободрила сестру Грейс. – Ваш папа ее уговорит.
– Не обязательно, – произнес Хоакин, игнорируя сердитый взгляд Грейс. – То есть такое ведь тоже может быть.
– Ты прямо как дождевая туча в ясном небе Грейс, – шмыгнула носом Майя. – Отличная у вас команда.
У него есть команда? После Бёрди Хоакин никого рядом с собой не представлял… А что, если Майя права?
– Послушай, – сказал он, – ты не можешь отвечать за поступки мамы, зато вполне можешь отвечать за свои.
Майя вытерла глаза рукавом и посмотрела на него.
– Скажи, Хок, ты посещаешь… психолога?
От неожиданности он слегка вздрогнул.
– Я… да. Марк и Линда за это платят…
– Я пыталась не давать ей пить… в смысле, сокращать количество алкоголя, – сказала Майя. – Она прятала бутылки по всему дому. Мы с Лорен их искали и выбрасывали.
– А вашему папе об этом известно? – спросила Грейс. – По-моему, вам стоило бы ему рассказать.
– Наверняка известно, такое ведь не скроешь, – вздохнула Майя. – Просто ему плевать. Он взял и съехал, оставив нас с этой проблемой. На прошлой неделе снял квартиру. Конечно, он поживет с нами, пока мамы нет, но… – Майя швырнула косяк в бассейн; мгновенно потухнув, он закачался на голубой поверхности. – Все так херово, что херовей не бывает. Моя мама – алкоголичка, а моя бывшая девушка меня ненавидит.
– Ну, моя бывшая девушка меня тоже ненавидит, – признался Хоакин. Вытаращив глаза, сестры одновременно повернули головы в его сторону. – Если это кого-то утешит.
– У тебя была девушка?
– Из-за чего вы расстались?
– А вы долго были вместе?
– Как ее зовут?
– Кто кого бросил – ты ее или она тебя?
– Я бросил. Вообще-то она Элизабет, но все зовут ее Бёрди.
– Бёрди… – Майю это имя явно не впечатлило. – Она няшка? Покупает всякие вещицы на «Итси»?[12]
Хоакин понятия не имел, что такое «Итси».
– Так звали ее бабушку, – пояснил он. – А что значит «няшка»?
– Неважно, – отмахнулась Грейс. – Почему расстались-то?
Хоакин вяло рассмеялся, глядя, как окурок медленно погружается в воду.
– Да ну, это глупо.
– Не глупо, – прошептала Майя. Он впервые слышал, чтобы она разговаривала так тихо. – Ты до сих пор к ней неравнодушен.
– Откуда ты знаешь?
– Ты покраснел, – в один голос произнесли Майя и Грейс, и Хоакин вдруг понял, что они правы.
Блин блинский.
– Ладно, – вздохнул он, – раз уж мы все тут ударились в признания, я тоже скажу. С Бёрди я порвал потому, что недостаточно хорош для нее.
– Она так сказала? – ахнула Грейс.
– Вот как дам ей по миленькой мордашке! – зарычала Майя.
– Нет, нет, это не она… Боже. – Хоакин вскинул ладони в защитном жесте. – Я сам так подумал. Просто у нее много всяких планов и целей в жизни… Я буду ей только мешать.
Гнев на лицах сестер постепенно сменился недоумением.
– Постой, – через некоторое время промолвила Майя, – так это ты решил, что недостаточно хорош для нее?