Перед нами – описание путешествия души в иной мир. На границе миров душа встречает проводника, указывающего ей дорогу. Но, присмотревшись, мы замечаем, что проводник тождествен путешественнику: умершего сопровождает его же собственная вера, он встречает зеркало, в котором отражаются его поступки и помыслы, обретшие антропоморфное обличие. Из текста не совсем ясно, действительно ли девушка сопровождает душу в иной мир, или она сливается, отождествляется с душой, вселяя в умершего знание о его вечной судьбе. Перед глазами зрителя (ибо священный текст скорее не читают, но видят, созерцают) разворачивается мистериальное действо, где оба действующих лица, оба «актера» являются элементами внутреннего мира одного человека. Единственный, кто вынесен вовне, – это Бог, Ахурамазда для праведников и Ангра-Манью для грешников. (В известной степени оба Бога создают собой еще одно священнодействие, еще одну игру – игру за человеческую душу, и ареной этого действа является весь мир, рассеченный дуализмом.) В этой точке единения «актеров» миф приоткрывает завесу своей условности: игрушечные фигурки и причудливые аллегории, выносимые мифом за пределы обыденного бытия, за рамки человеческого сознания, оказываются вновь возвращенными в театр разума. Душа на границе человеческого мира встречает не посланца Бога, не духа из иного мира, но часть своего существа, сбереженную от горечи мира, чтобы в решающий момент спасти себя как целое, как единое мыслящее существо. Вера праведника – это персидское подобие Беатриче, ведущей душу в рай, к вечным светилам.
Но, засмотревшись на игру души, Веры и Бога, зритель не должен упускать из вида еще одну силу, участвующую в этом представлении, – в рассматриваемом нами авестийском фрагменте упоминается ветер, вместе с которым Вера появляется перед душой умершего. По этому тексту трудно судить об истинной роли ветра в путешествии души в иной мир, но в более поздних текстах, а также в текстах других культур он предстанет перед читателем как космогоническая сила души[10].
Первым зороастрийским текстом, описывающим путешествие в иной мир, совершенное человеком при жизни, является надпись Картира, верховного жреца Ирана, известная в нескольких редакциях[11]. Текст, написанный от первого лица, повествует о том, как по воле богов Картир совершил путешествие в иной мир, в области рая и ада, чтобы передать живущим знание о загробном воздаянии и укрепить их веру. Надпись сильно испорчена, поэтому о деталях этого путешествия можно скорее догадываться. Из сохранившихся фрагментов ясно, что «двойник» Картира встречает прекрасную женщину, которая приводит его к золотому престолу, вблизи которого стоят души праведников. После ритуальной трапезы праведные души, и с ними двойник Картира, по мосту Чинват проходят в рай. Верховный жрец убеждается в правильности своей веры и истинности воздаяния за праведные и греховные поступки.
Перед читателем разворачивается картина индивидуального мыслительного опыта. Нам ясна цель путешествия в иной мир – извлечение знания о миропорядке, иными словами, о том, как осуществляется взаимосвязь двух миров – божественного и человеческого – через соблюдение определенных моральных норм и выполнение ритуалов. Но, помимо теологических метафор, текст Картира содержит еще нечто очень существенное: он повествует о возможности проникновения в иной, внутренний мир единичным человеком, манипулирующим образами сознания. Картир описывает не свое физическое путешествие в рай, но странствия двойника – образа, фигурки, перемещающейся по воображаемому пространству. И девушка-Вера, и путешественник-двойник являются плодом воображения Картира, они для него одновременно реальны как инструменты извлечения знания об истинной вере и нереальны как фантомы, разыгрывающие внутреннюю мистерию. Человек ради обретения сакрального знания словно бы раздваивается, проецируя во внутренний мир два образа, две роли, разделенные в его сознании, но объединенные в нем, как в живом существе. Собственно говоря, читатель наблюдает за внутренним диалогом верховного жреца, превращенным в зрительные образы, готовые распасться и соединиться в единое целое, в человеческую личность, едва знание будет найдено и передано читателю.
Более подробное описания путешествия за знанием истинной веры мы обнаруживаем в «Арта-Вираф намак», позднесасанидском тексте (VI–VII вв. н. э.), повествующем о нисхождении праведного Вирафа в загробный мир[12]. После того как Александр Македонский уничтожил текст Авесты, жрецы утратили знание об истинной вере и для восстановления этого знания выбрали достойнейшего, чтобы он отправился в загробный мир как посланец живых, с целью вынести знание о посмертном воздаянии. Душа Вирафа путешествовала по загробному миру семь дней, пока тело находилось в состоянии сна. Из описания путешествия мы можем извлечь достаточно подробную топографию иного мира. Вначале странник оказывается в области Чистилища, где обитают души, чьи благие и злые дела уравновешиваются. Они подвержены мучению периодической сменой холода и жара. Поднимаясь к раю, странник проходит три ступени – звездную, лунную и солнечную, где обитают души, что вели праведную жизнь, но не следовали ритуалу (возможно, души праведных иноверцев). Попадая в рай, странник встречает Ахурамазду, велящего двум божествам провести Вирафа по всем областям иного мира. Пройдя области рая, Вираф оказывается перед рекой из слез, пролитой родственниками покойников: души усопших не могут переплыть эту реку, протекающую перед мостом Чанват, прочие же души преодолевают ее беспрепятственно. Далее странник видит души грешников, наказываемые за различные злодеяния. Следуя за своими провожатыми, Вираф оказывается под мостом Чанват, где располагается пустыня. Посреди нее находится область ада, похожая на глубочайший колодец, наполненный тьмой, в недрах которой грешные души не могут различить ничего и думают, что находятся в одиночестве. Странника охватывает страх, он хочет повернуть назад, но сопровождающие божества успокаивают его. В глубине ада Вираф видит Злого Духа, терзающего грешников. Спустившись в самую глубь ада, путешественник затем вновь возвращается к престолу Ахурамазды и получает от него наставления в вере, после чего Вираф просыпается и рассказывает жрецам увиденные им картины.