— Каким ветром вас сюда занесло, приор? Вы тоже пришли возблагодарить Господа Бога в этот необычайный храм?
— Нет. Мотивы моего появления менее возвышенны. Я просто знал, что найду вас здесь.
— Вы искали меня? Какая честь для простого смертного!
Данте почувствовал иронию в тоне Марчелло, но не стал обращать на нее внимания и продолжал:
— Мне хотелось бы услышать, что говорит ваше знание небесных тел по поводу этой фигуры.
С этими словами поэт извлек из сумки восковую табличку с изображением татуировки Брандана и показал ее Марчелло.
Взяв табличку в руку, старец начал разглядывать ее издали.
— С годами мои глаза утратили способность видеть вблизи, мессир Данте. Наверное, смерть не хочет, чтобы я увидел ее появление…
Наконец он рассмотрел рисунок на табличке, осекся и надолго замолчал.
— Где вы видели эти знаки? — наконец спросил он.
— На теле покойника. Я надеялся, что вы разъясните мне их смысл, и я узнаю, чей это труп…
Марчелло посмотрел на Данте с таким видом, словно старался разгадать тайный смысл его слов.
— Это очень странные знаки, — пробормотал он, не выпуская табличку из рук.
— Мне кажется, это обозначения небесных тел. Каков же их смысл?
— Как вы правильно догадались, окружающие восьмиугольник знаки соответствуют различным небесным телам. Вот — Солнце, — пояснил медик, показывая кружок. — А вот прекрасная звезда Венера и мрачный Сатурн.
— А что означает восьмиугольник? Я видел и другие его изображения в книгах, говоривших о знаках Зодиака, но они были не совсем такими.
Старец ответил не сразу. Некоторое время он водил пальцем по линиям на воске.
— Его изображают очень по-разному. Здесь же мне кажется необычным одно. Очень немногие знакомы с этой особенностью углов во взаимном расположении звезд. Это — царский угол в сто тридцать пять градусов. Насколько мне известно, его знают только арабские астрологи.
— А почему этот угол — «царский»? И что такого особенного именно в этой комбинации?
— Вы о восьмиугольнике? Заморские язычники считают, что именно эту форму принимает Бог, когда хочет, чтобы люди его познали. Восьмиугольник — не что иное, как удвоенный Тетраграммон — непознаваемое имя Бога, двойной куб, на котором зиждется мироздание. Именно эту форму древние придавали зданиям, предназначенным для того, чтобы хранить божественный свет.
— Свет?
— Да… Божественный дух. Или следы его пребывания. Разве в дорогих вашему сердцу поэтических произведениях не говорится о том, что даже сам Святой Грааль[31] хранится в каменном восьмиугольнике?
Подняв глаза вверх, Данте окинул взглядом мозаику потолка, потом — осмотрелся по сторонам.
— У Баптистерия тоже восемь углов, — заметил он.
— Вот именно, — пробормотал Марчелло.
— А как по вашему? Зачем теперь строить в наших землях большое восьмиугольное здание? Не для Грааля же?
— А кто его строит? И где? — с удивлением спросил старец после небольшой паузы.
— К северу от Флоренции. Это очень странное сооружение.
— Вы его видели?
— Да.
— Ну и что же вы там увидели?
— Да почти ничего. Разве что — понял его форму. А впрочем…
— Что?
— Оно построено на тропе смерти. И смерть его уже посетила. Возможно, это была ее следующая остановка после постоялого двора и болота.
— Какого болота?
— А такого! — ответил поэт.
— И вообще Стикс совсем не так далеко отсюда, как вы думаете, — добавил он и удалился, покинув в Баптистерии удивленного старца.
анте протянул главе Гильдии строителей Маноэлло лист, на котором Фабио начертил план сгоревшего сооружения. Маноэлло взял его, не поднимаясь из-за своего огромного дубового письменного стола, стоявшего на возвышении, украшенном символами Гильдии.
Некоторое время он с удивленным видом рассматривал рисунок. На его лице появилось крайне недоверчивое выражение, и он повернулся к двум престарелым мастерам, поднявшимся из своих кресел, чтобы изучить рисунок.
— Что это такое?
— Именно это я и хочу от вас услышать. Это чертеж какого-то здания, которое уже начали строить. Что говорит вам ваш богатый опыт? Что это за чертежи? И для чего может служить такое здание?
— А зачем вам это знать?
Помрачнев, Данте сжал кулаки и шагнул вперед. Он прекрасно знал, что все связанное с деятельностью Гильдии строителей облачено покровом страшной тайны. Однако теперь перед строителями стоял не кто попало, а флорентийский приор!
31
Грааль — чаша благодати, священная чаша, из которой вкушал Христос на Тайной вечере и в которую Иосиф Аримафейский собрал кровь из ран распятого Спасителя. Согласно легенде, принесена на землю ангелами и хранится на недоступной горе Гальванс.